— Про шубу. Была она у тебя в детстве?
Женя на какое-то время замолчала, ошарашенно моргая, и даже с некоторым уважением пробормотала:
— А ведь не зря тебя считают чокнутой…
— Да, не зря. Так что, была шуба?
— Мы тебе — графья, что ль? Совсем уже кукушка слетела.
— А… — Вика много чего собиралась спросить, но дверь захлопнулась перед ее носом, и она подумала, что еще легко отделалась.
Верить ли словам Жени, было непонятно. Она могла элементарно соврать, не говоря уж о простой забывчивости. С другой стороны, жили они с тетей Надей действительно плохо, и шуба должна была стать заметным событием. Впрочем, не исключено, что для мамы Жени оно было заметнее, чем для нее самой в том возрасте. Все же нужно пообщаться с тетей Надей, тем более у них еще и отец какой-то появился, как говорят.
Кстати, интересно, кто папа Васи. Кристина говорила, что залетный строитель, но эта версия может быть просто отвлекающим маневром от, например, женатого мужчины. Хотя, учитывая поведение Жени, еще не факт, что она сама знает, от кого у нее ребенок.
Вика ущипнула себя за руку, сообразив, что опять надумывает лишнее, и направилась к кладбищу.
День выдался солнечным, почти жарким. В воздухе сонно парили насекомые, от земли поднималось марево, прохожие казались чересчур медленными и почти засыпавшими на ходу.
Невольно переняв всеобщую неторопливость, она прошлась по кладбищенским тропинкам, наслаждаясь тишиной и уединением, и предсказуемо очутилась возле цветочного ларька. Ильи видно не было, что ему сказать, Вика не знала, но все равно решила задержаться и от нечего делать принялась составлять цветочные композиции на прилавке. Дело настолько увлекло, что звук шагов за спиной она услышала в последний момент.
Илья стоял, засунув руки в карманы, и молча на нее взирал. Чего он ждет и рад ли ее визиту, было непонятно.
— Я тебе прилавок украсила, — сообщила Вика и поймала себя на мысли, что рассчитывает на похвалу.
— Выписать премию?
— Как-нибудь в другой раз. Слушай, ты не знаешь, где они похоронены? — Она не уточняла, о ком идет речь, но Илья сразу понял. Глупая уловка неожиданно сработала: он махнул рукой, призывая следовать за ним, и вскоре они шли по знакомой дорожке. Вика не стала говорить, что уже была на могиле мальчиков, а он не задавал вопросов, так что она подумала, что враньем это не считается.
— Как Кристина?
— В смысле — без тебя? Без ваших веселых развлечений? Что-то мне подсказывает, что она найдет чем заняться.
— Ой, да не так уж я ее и поломала.
— То есть — и стараться не пришлось? — Илья вдруг улыбнулся. — Она про тебя спрашивает.
— Что именно?
— Когда ты уедешь в основном.
— Да, это популярный вопрос.
— Ну, моя дочь — единственная, кого твой отъезд расстроит, можешь гордиться.
— Тебя он тоже расстроит, не притворяйся.
Илья бросил на нее задумчивый взгляд, но промолчал. Вике показалось, что он по-настоящему от нее устал и надеется избавиться как можно скорее, однако до нужной могилы он ее довел и даже не торопился уходить.
— Это ты тут за могилой ухаживаешь? — спросила она, хотя догадывалась, что ответ будет отрицательным.
— Иногда, когда очень зарастает. Но в основном — не я.
— Знаешь кто?
— Мать, наверное. Я не видел, но больше некому.
— Только убийце.
Илья, который до этого машинально протирал ладонью оградку, стряхивая мелкий мусор, остановился и внимательно посмотрел на Вику.
— Зачем ему это? Лишнее внимание.
— Сам же говоришь, что никого не видел. Значит, внимания нет.
— Все равно это было бы странно.
— Не было бы, если он раскаивается.
— С чего ему раскаиваться? Это же сразу трое. Ладно бы еще один, но когда несколько, уже понятно, что никаких чувств там нет и быть не может. И потом, ты исходишь из того, что убийца — кто-то из местных и он до сих пор здесь живет?
— Почему бы и нет?
— Потому что тогда его точно не мучает совесть — иначе свалил бы.
— Некоторые много лет живут со скелетами в шкафах, и ничего. Я имею в виду — с настоящими скелетами.
— Это надо быть психопатом.
— Совсем необязательно, — насупилась Вика. — Просто есть люди с хорошими нервами.
— С какими нервами? Если б у меня дома хранился скелет, меня бы каждый раз от одной мысли о нем выворачивало.
Вика помрачнела и предпочла сменить тему. Она поискала взглядом, за что бы зацепиться, но не нашла ничего занимательного, кроме медальонов с фотографиями на кресте.
— А ты их помнишь? В смысле — прям вот такими? — Вика указала на фото. — Или помнишь только отдельные случаи с ними?
Илья ненадолго задумался.
— Сложно сказать. Я тебя в том возрасте хорошо помню, Женьку немного… А их… Наверное, лица уже забыл бы, если бы не постоянное напоминание перед глазами. Да и вообще о них забыл бы, если бы они, например, просто уехали.
— Уехали… — эхом повторила Вика, пытаясь ухватить какую-то важную мысль.
— Ну да. Они же запомнились, потому что необычно исчезли и разговоров было много. А так — уехали и уехали.
— Куда?
— Что?
— Куда можно уехать? — отрешенно пробормотала Вика, казалось не замечая присутствия Ильи.
— Куда угодно. И ты меня пугаешь.
Она резко посмотрела ему в глаза.
— Илья, сходи со мной в одно место.
— Зачем? — напрягся он, даже не спрашивая, о каком месте она говорит. — По-моему, мы в прошлый раз все выяснили и…
— Затем, что ты мне нужен. — Ее слова прозвучали так серьезно и искренне, что она сама удивилась.
Илья удивился тоже, но противиться не стал. Вскоре они уже двигались в направлении знакомого дома, и каждый думал о своем, храня тягостное молчание. Сейчас Вика не понимала, зачем позвала его с собой и почему продолжает издеваться (как минимум ему пришлось оставить ларек без присмотра), однако, при искреннем намерении больше думать о других, исправиться вот так просто
