родителям и стал тянуть мамку за рукав, а отца за бороду.
– Сына, нам работать надобно. – Батя еле вырвался и продолжил боронить.
– И тебе б, родной, пора за ум взяться. – Женщина прикрыла платком кувшин молока, убрала в мешочек огрызок сыра и чёрствый хлеб, потом недовольно посмотрела на пятнадцатилетнего отпрыска. – А пирог свой весь не доедай – отцу на вечер оставь…
– Хорошо, мам, – гаркнуло дитя и помчалось к привычным шалостям…
Он открыл глаза. Далёкое прошлое рассеялось, как дым от костра, разведённого людоедом посреди городской площади. Реальность возвращалась в сознание, отправляя нетрезвые кусочки памяти в нужные углы. Снова приснилось безмятежное детство. Как бы детально он ни старался запомнить день расправы с врагами, разорившими родную деревню, всё-таки ностальгия не уходила.
А теперь вот накатила с ещё большей силой.
Воин не забыл годы, проведённые в рабстве. Они закалили его.
Воин не забыл тренировки у лучших наставников. Они научили его.
Воин не забыл и победу над Главным Врагом, колдуном. Она удивила его… Тем, что жить стало вроде незачем. Тогда впервые и задумался: почему барды не поют о жизни героя после великих подвигов?
И воин решил начать сначала.
Заводил подругу. До семейных отношений не доходило: её обязательно кто-нибудь похищал, проклинал, убивал. И воин выручал, горевал, мстил.
Это несложно. Даже самые могучие враги: колдуны, вожди, короли, строившие козни, – вечно забывали одну простую вещь… Лошадян всё равно сильнее. Сильнее самого искусного бойца, сильнее железных цепей, сильнее крепкой выпивки, сильнее боли от ран. И потому враги проигрывали.
А на душе снова поселялась тревога.
Воин протирал заспанные глаза. Сидел, словно бродяга, под раскидистым старым дубом на тракте, ведущем в портовый город.
Теперь больше не он лучший спаситель мира от чародеев, злодеев и тиранов. Явился новый герой. Один странствующий колдун приоткрыл завесу тайны. Точнее, странствовавший колдун.
Лошадян вновь погрузился в воспоминания, начал бормотать нелепые фразы в полусне.
– Эй, дедуля, помощь не нужна? – Сквозь туман быстрого пробуждения просматривалась чья-то физиономия в шутовском наряде, изображавшем рыцаря для убогих спектаклей.
– А? Что? Где дедуля? – очухался воин.
– Помощь, говорю, не нужна? – Перед бывалым воякой стояли трое. Видно, все из актёрской труппы. Тот самый рыцарь, без усов и бороды, второй – зелёный колдун, в плане возраста, не цвета; третий – плотно сбитый и ещё не побитый, особых примет не нашлось. – Если обидел кто, скажи. Мы злоборцы. Не слышал? Прославленные герои, спасаем людей от несправедливости, нечисти, неравенства…
Воин с громким рыком вскочил на ноги и бросился на путников.
– Значит, вы теперь лучше меня?! Лучше самого Лошадяна?! – заревел он в бешенстве. – Вот и прове-е-е-е-ерим!
В руке сверкнул меч, в глазах – безумие…
Спустя мгновения конфликт уладился сам собой.
– Почему сразу не сказали, что мы по ремеслу не соперники? – спрашивал друзей Лошадян, с трудом вытаскивая длинную жердь, застрявшую между спиной и доспехами Кира. – Вот деревяшка подлая: как по маслу зашла, а обратно – шиш! Давай-ка, парень, прямей держись, ещё!
– А не проще снять доспехи? – вежливо подсказал подвешенный за капюшон на дубовый сук Казион.
– Мы лёгкими путями не идём. Иэ-эх, на… – Под решительный вопль жердь была резко выдернута из места заточения. – Мы как попало идём, но приходим. А ты там хорош висеть – слезай уже. Сейчас третьего откопаем и нормально поговорим.
Когда процедура завершилась, все собрались возле самого древнего дуба (никто не проверял его возраст, доверяя мнению Лошадяна) и начали суровый мужской разговор о былых подвигах и боевой славе. Для полной эпической картины не хватало только треска костра да аромата жареного мяса. Но Лошадян – вегетарианец, а огонь разводить не любил: врагов боялся.
– Так поведайте о ремесле. – Герой напустил задумчивости, взяв паузу после первой фразы. – До меня не доходила весть о подвигах "козлоборцев".
– Злоборцев, – поправил Кир и тут же приступил к до боли (и в буквальном смысле) знакомому разъяснению. – Мы известные искоренители зла в мире, полном жестокости, насилия и…
– Стоп. И я тоже. – Лошадян занервничал. – Вы же сказали: есть различия.
– О, да, – Кир обернулся в поисках поддержки со стороны Мамса и Казиона. Но получил лишь две широкие улыбки. – Мы помогаем бесплатно. Порой.
– Так и я, – замялся Лошадян. – Тоже. Иногда. Почти…
– Ещё помогаем всем людям, независимо от пола, возраста, расовой и религиозной принадлежности, – выпалил Кир как по-писаному.
– Я б тоже всем помогал, – задумался Лошадян. – Только просят одни девки. А в последнее время больше бабёнки… Не годится. Дальше вещай.
– Нас трое, ты – один!
– Э не, зубы не заговаривай. Я каждый раз новую команду собираю. Девчонка к концу в меня влюбляется, юноша – погибает, старик – предаёт. Чернокожий наёмник, бывает, затешется для фона, так сказать. Числа в политику не вмешивай.
– Ну, мы того… – Аргументы Кира закончились. Пошла чистая импровизация. – В смысле, мы не того…
– Так и я не того…
– Вот то-то и оно.
– Что оно?
– То, что оно у тебя что, а у нас – то-то.
– Не понял.
– Ещё отличие: ты не понял – мы поняли. – Кир надеялся, что хамство останется незамеченным и безвозмездным.
– Короче, шут с вами. По дороге разберёмся в методах работы. Будете пока моей командой. Правда, девушки не хватает.
– И не говори, – вздохнув, подтвердил Казион.
– Представлю друзей, – оживился Кир и с восторгом начал столь нелюбимую Мамсом процедуру. – Я Кир, странствующий рыцарь. Пророк ещё до моего рождения вещал, будто я последний наследник Века героев. То есть последний герой. Самый последний из героев. А это Казион, могущественный чародей, архимаг…
– Да ладно, – нетерпеливо перебил Лошадян. – Всё равно не запомню. Вы со мной только на один квест. Короче, ты сойдёшь за ученика, буду звать… Ученик. Тот в капюшоне – за старика, а чёрненький – за чернокожего. Девушку, или кого похуже, как повезёт, встретим по пути.
Злоборцы покорно приняли новое командование. Мамс надеялся: оно будет куда разумнее предыдущего.
– У меня сейчас задание, я бы сказал, архиважное. А дело такое. Один колдун колдовской, самый главный колдун, открыл мне их тайну тайную…
– Тебе бы песни складывать, слог такой… – пустил в ход подхалимаж Кир.
– Не, складывать не моё. Я только сочинять могу. Так вот… Колдуны поклоняются божеству одному, Примусу. Этот божок силу даёт. Победишь главного колдуна, а вскоре новый явится, сильнее прежнего. Замыслил я обратить мощь не на приспешников и жрецов, а самого Примуса низвергнуть в пучину Хаоса. Знаю, не под силу человеку, даже герою, бросать вызов
