Быть может, подумала я, пока он откупоривал свое пиво, он решил побаловать себя всеми этими лакомствами из-за простуды? Впрочем, если подумать, разве он не шмыгал носом всякий раз, как я его видела? Возможно, у него аллергия, а еще возможно — предо мной наконец забрезжила истина, — его причудливые вкусы проистекают от пристрастия к кокаину.
С трудом вырвавшись из этого потока сознания — просто удивительно, как всякие мелочи, вроде содержимого чужого холодильника, порой запускают мыслительный процесс, — я обнаружила, что Манко Капак пристально глядит на меня.
— Быть может, хотите еще чего-нибудь? — любезно осведомился он. — У меня тут только шампанское и, разумеется, икра. — Он засмеялся. — Подарок от семьи ко дню рождения, только и всего, но звучит впечатляюще, правда? Только никому не рассказывайте, а то мне придется делиться.
Неплохое объяснение — и очень убедительное. Впрочем, чему тут удивляться, ведь он же актер. И, судя по всему, актер неплохой, раз сумел убедить всех остальных членов коммуны, будто разделяет их пристрастие к простой жизни.
— Я пришла повидаться с Ягуаром и Пачамамой, — сказала я, меняя тему. — Но не нашла ни его, ни ее.
— Их нету, — ответил он.
— Что значит — нету?
— Нету, и все. Испарились. Фьюить — и нету. — Он чуть помолчал. — Он же колдун, волшебник. Фьюить — и нету. Сечете?
Я просекла.
— Очень забавно. И когда же, по-вашему, они фьюить? — процедила я сквозь стиснутые зубы, слыша в своем голосе знакомые нотки. Любой владелец магазина обычно приберегает эти нотки для поставщиков, затянувших поставку товара, и родителей, которые позволили своим чадам влететь в магазин с тающим мороженым.
— Прошлой ночью. А может, позапрошлой. Точно не помню.
Боже, ну и короткая память!
— Вы видели, как они уезжают?
— Нет.
— Вы сообщили кому-нибудь об их исчезновении?
— Нет. А с какой стати? Люди приходят и уходят. Их никто не удерживает. Наша философия — плыть по течению.
Опять это выражение!
— Двое подростков исчезают посреди ночи, — прошипела я, — а вы только и можете сказать, что надо, мол, плыть по течению?
— Ну, это лучше, чем призывать людей к групповому самоубийству, чтобы все могли попасть на какой-то там космический корабль или еще куда-нибудь! — злобно парировал он. Мне показалось, будто на долю секунды я различила под маской напускного спокойствия Манко Капака его настоящее лицо — лицо человека, презирающего то, чем он занимается, и людей, что его окружают. Но через мгновение он снова вернулся к обычному благожелательному тону. — Здесь всякий волен делать то, что захочет. Эти двое подростков, как вы их назвали, на самом деле — вполне взрослые люди. Любой член нашей коммуны остается здесь столько, сколько захочет, а когда решит уйти, уходит.
— Но спальный мешок Ягуара лежит на месте.
— Так, может, он намерен вернуться! — наглец просто-напросто пожал плечами.
— Вы знаете их настоящие имена?
— Нет. Принятие нового имени — часть ритуала отказа от прежней жизни и прежних связей. Оно как бы выражает новые, не запятнанные грехом части нашего существа. Мы выбираем новые имена, чтобы шагать вперед, не обременяя себя грузом прошлого.
Было совершенно бесполезно продолжать эту беседу, окончательно принявшую стиль семидесятых, так что я оставила Манко Капака коротать время с икрой и шампанским — и, весьма вероятно, с наркотиками.
Я поехала было назад на раскопки, но скоро остановилась. Меня и впрямь очень тревожила мысль о ребятах. Пусть по возрасту они были уже не дети, но уж больно наивны и не слишком умны. Мне не верилось, что они, особенно Ягуар, могли уехать, не сообщив мне. Он знал, где меня найти, и, как мне казалось, непременно прибежал бы на гасиенду, если бы с ним стряслась какая-то беда. А может, Манко Капак, как бы там его ни звали на самом деле, прав и они просто решили уехать? Ведь они не обязаны мне ничего объяснять. Я им не мать, хотя порой именно так себя и ощущала. И теперь мне казалось, я словно осиротела. Сама не знаю, как, но двое ребят стали неотъемлемой частью моей новой жизни.
Тем более что Манко Капак мне активно не нравился и я ему ни капельки не доверяла. И не просто потому, что он жил под другим именем. Я и сама так жила. Только вот свое имя он выбрал сам, а мне мое навязали. К тому же, на мой взгляд, любой, выбирающий себе имя Первого Инки, сына Солнца и Луны, серьезно болен. Нет, с этим человеком было что-то очень и очень не так. В наше время коммуны не в моде, да и если бы еще были в моде, никто не приезжает в коммуну, чтобы питаться икрой, это просто бессмысленно. Чем больше я думала о Манко Капаке, тем сильнее тревожилась за ребят. И почему только я не прислушивалась к Ягуару, почему не попробовала вытянуть из него больше? Сама прячась под чужим именем, я не спросила даже, как зовут парнишку по-настоящему!
Вина — могущественный стимул. Я развернула грузовичок и отправилась в город наводить справки. Кампина-Вьеха стояла вдалеке от проторенных туристами маршрутов, поэтому я надеялась, что отследить таких ярких личностей, как Ягуар и Пачамама, будет достаточно просто. Наверняка их кто-то видел и запомнил.
Я заглянула в пару кафешек, где видела их раньше, потом на автовокзал, где продавались билеты.
Продавец в кассе сказал, что не припоминает их, но что я могу через пару дней справиться у его сменщика, который работал предыдущие три дня. Или ждать проходящие автобусы и спрашивать прямо у водителей. Однако на то, чтобы опросить всех водителей, потребовалось бы несколько дней, — так долго ждать я не могла. Мороженщик перед автовокзалом сказал, что вроде бы видел девушку, по моему описанию похожую на Пачамаму, но она была одна.
Я решила непременно побеседовать на эту тему со Стивом: вдруг предложит что-нибудь дельное. Обращаться в полицию лично мне не хотелось. И не столько даже из-за сомнений, выдержит ли мой паспорт пристальную проверку, сколько потому, что, не зная настоящих имен Ягуара и Пачамамы, было бы трудно заполнить форму заявления о пропаже. Я надеялась, может, Стив сам побеседует с властями — он всегда проявлял живой интерес к двум моим юным приятелям.
Но когда я вернулась на раскопки, возможности поговорить с ним мне не представилось. Едва я затормозила у подножия холма, вся команда замахала мне руками, призывая срочно подниматься. Они чуть не плясали от возбуждения. И неудивительно! Они обнаружили очень убедительные признаки гробницы — участок в десять футов длиной и восемь шириной, выложенный по периметру необожженным кирпичом и чем-то вроде деревянных балок, которые вполне могли образовывать крышу захоронения. Середина была еще забита землей, но эта земля заметно отличалась по цвету и структуре от окружающей почвы.
— Я почти уверен, это отделка погребальной камеры, — пояснил Стив, снисходя к моему невежеству. — А гробница такого рода и таких размеров наверняка принадлежала какой-то важной персоне. Мочика не возводили подобные сооружения ради всяких там заурядных граждан. Думаю, деревянная крыша просела под тяжестью земли, но все равно надеюсь, что гробница окажется нетронутой, хотя пока мы туда не попадем, наверняка сказать ничего невозможно.
