по вечерам и домой приходишь уставшим от непосильной работы. Это любовь? Это использование одного человека другим. Удобное и несправедливое использование. Обидное. Если вступил в отношения в здравом уме и трезвой памяти, если говорил о любви, обнимал, спал в одной постели, – обязательства есть, хотя бы, как в дружбе. Отвечать на звонки, самому звонить, проявлять заботу, поддерживать, доверять. А иначе ни любви, ни дружбы, только эгоизм и использование, – она выдохнула, как после забега на стометровку и замолчала на время, чтобы как-то успокоится. – Теперь сделай одолжение, собери свои вещи и уходи. Я не хочу иметь ничего общего с предателем, чтобы даже духу твоего в моём доме не было.
– Послушай, ты сама нас выбрала?
– Да, но я ошиблась. Теперь хочу исправить собственную ошибку. Видишь ли, делая выбор, я надеялась стать женой, другом, матерью, а удостоилась лишь роли удобной помощницы по хозяйству. Извини, но я не согласна на эту роль.
– Хочешь, чтобы я ушёл? А куда?
– Куда хочешь, и с разводом не тяни.
– Я заберу Арину.
– Зачем? Ты не глупый и знаешь, что со мной ей будет лучше, а дальше как решит суд.
– А что с клиникой? Я не хочу уходить.
– Хочешь работать – работай. У тебя есть свой начальник.
– Полина, ты не поторопилась выставить меня?
– Набиваешь себе цену? Твоё лживое нутро у меня вызывает отвращение. Ты мне не просто противен, ты мне омерзителен после Светланы Антоновны и всего прочего. Не доводи до греха. Уйди по-хорошему.
– Я поговорю с Ариной?
– Она у себя. Не дави на дочь, ей и так сейчас не просто.
Через полчаса Подольский ушёл, собрав вещи. Полина не могла скрыть слёз горького разочарования. Она понимала, что зря поверила Дмитрию осенью, что его слова и дела, как день и ночь, что нельзя прощать, когда тебе плюют в душу и лгут. Она стояла у окна в кухне и сквозь слёзы смотрела во двор, не заметив, как подошла дочь и взяла её за руку.
– Ариша, не грусти, – Полина повернулась к дочери и, обняв её, присела к столу. – Ты всегда можешь видеться с папой, если захочешь.
– Почему ты плачешь? Папа обидел?
– Больше всего мне хочется, чтобы этот кошмар скорее закончился, забылся.
– Я тоже твой кошмар?
– Нет! Ты лучшее, что подарила мне судьба за последнее время. Хотя, есть ещё кое-что. Ты не будешь возражать против брата или сестры?
– У тебя родиться малыш?
– Будем надеяться. Он ещё слишком мал, но всё чувствует. Если почувствует, что мы ему не рады, может и не родиться.
– Ты не хочешь, чтобы папа об этом узнал?
– Не хочу, дочка. Он свой выбор сделал, а мы сделаем свой.
– Мы будем его ждать, а он пусть быстрее растёт.
– Знаешь, мы с моей выдуманной болезнью совсем забыли о школе. Ты не передумала туда идти?
– Я думала, ты больше не хочешь, чтобы я училась.
– Почему? Если тебе интересно, завтра пойдём и всё узнаем. Мы должны пройти собеседование. Занятия уже начнутся через месяц. А теперь, пойдём спать. День был тяжёлый.
– Можно мне с тобой?
– Надевай пижаму и ложись.
Пройдя собеседование, Арина была записана в первый класс частной школы, которая была недалеко от дома. Сюжет о поисках родственников Павла Орловского прошёл на местном телеканале шестого августа. Неделю отпуска с прошлого года Полина взяла с десятого по семнадцатое августа и улетела с Ариной в Москву навестить Соколовых. Она рассказала им о путанице с анализами, о проблемах с Подольским.
– Мам, я тебя прошу, забудь о его существовании. Того Мити, которого ты знала, давно нет.
– Полина, может его убрать из клиники?
– Зачем? Как специалист он клинику устраивает. Будут проблемы – Алёхин разберётся.
– А если Арину заберёт?
– Он за две недели позвонил ей один раз и то с дежурства.
– Полюшка, а ты мне всё рассказала? Ты, дорогая девочка, беременная.
– Есть немного, – Полина смутилась. 7-8 недель.
– Он знает?
– Нет. Он и не должен об этом знать, иначе процесс развода затянется на два года, а я этого не хочу. Суд назначен на девятое сентября. Не делай этого, мама.
– Не переживай. Мать не станет этого делать. Ты на кого клинику оставишь?
– Пока не знаю. Рано загадывать на будущее, но я подумаю. Мам, Кристина замуж собирается в конце сентября. Он у нас работает с Подольским.
В конце августа Виктор сообщил Полине, что нашёл брата Павла через социальные сети. Серджио Ковали проживает в Вероне и уже делает визу в Россию. Нашлась и сестра Татьяна, которая всё это время жила в городе, а отец её никогда не был военным, а был железнодорожником.
– Полина, а ты не хотела бы присутствовать на встрече семьи через двадцать лет?
– Нет. Это личное. Хорошо, если вспомнится что-то хорошее, а если вспомнятся обиды? Сергей обещал писать брату, а тот не получил от него ни одного письма. Ты видел, как живёт Павел? Здесь и воспитание разное, и кто знает, что в нём было главным.
Через неделю к Полине нагрянули гости. Виктор привёз сестру и брата Павла. Говорили наперебой, благодарили хозяйку за помощь, вручили ей букет и торт.
– Спасибо вам большое. Теперь мы не потеряемся. Пашу готовят к пересадке. Мы оба подходим брату в качестве доноров.
– Я за вас рада. Берегите друг друга, – говорила Полина, прощаясь с ними.
– Полина, а что с настроением?
– У меня через неделю развод, а ещё я беременная.
– Тебе мало его дочери?
– С некоторых пор она и моя дочь. Делать первый аборт в двадцать девять лет, всё равно, что вообще не рожать. Да и зачат он был в счастливое время. Не волнуйся, я справлюсь. У меня такие друзья появились. Хочешь, расскажу страшилку? Ты, случайно, не ведёшь криминальную хронику?
– Попала в очередную историю? Куда тебя занесло в этот раз?
– Вить, почти год назад я убила человека.
– Не смешно.
– А я и не смеюсь. Баринов решил взять с клиники деньги, которые не получил от отца за липовое оборудование и похитил меня прямо со стоянки в торговом центре. Дело закрыли, бандитов арестовали, а Баринова я застрелила двумя выстрелами. Вить, я не хочу показаться тебе крутой. Я очень боялась, не знала, чем всё закончится, и справлюсь ли, но хотелось жить, и я боролась. А не найди мы донора для Павла, его борьба не дала бы результатов. Я это к тому, что не всё зависит от нас, но многое. Мы помогли ему всего лишь в поисках, а сделали
