я прожил в семье, пока была жива приёмная мать. Потом отец запил и меня вернули в детский дом. Училище, армия. Думаю, я там и хватанул радиации.
– А ты не пробовал искать их через социальные сети?
– Пробовал. Но я не знаю фамилий усыновителей, а архивы детского дома или сгорели, или утеряны. Кого искать?
– Паш, я ничего не обещаю, но у меня есть знакомый журналист. Ты сможешь повторить ему то, что рассказал мне? Если ты и появишься на экране, то только с согласия.
– Думаешь, найдёт?
– Хочу надеяться. Журналисты народ особенный. Может ему повезёт больше. Да, узнай у доктора, что можно ещё предпринять, пока мы ищем твоих родных. Финансово я тебе помогу. Запиши мой номер телефона и позвони. Так я буду знать твой.
– Зачем ты это делаешь?
– У тебя могут найтись родственники, а у меня, кроме мамы, никого нет. Такой ответ тебя устроит?
Полина вернулась на работу и тут же к ней вошла Кристина.
– Почему ты мне не позвонила? Я волнуюсь.
– Крис, у меня хорошие новости – я здорова! Мне не нужен донор!
– А как же анализы?
– Чёрт с ними с анализами. Их перепутали с анализами Павла Орловского, который действительно болен.
– Дмитрий знает?
– Нет. Ты сохрани эту новость ровно на сутки. Сможешь?
– Почему?
– Я сегодня расстанусь с ним.
– С ума сошла? Он мне свои акции предлагал, чтобы только я согласилась тебе помочь.
– Вот как? Что же он в таком случае не помог мне пережить эту чёртову неделю ожидания? Такое впечатление, что у меня не лейкоз, а СПИД или проказа. Крис, всего не объяснишь, но пословица: «Друг познаётся в беде» сработала на сто процентов. Я не хочу об этом говорить. У меня есть одно важное дело, я должна его сделать. Ты могла бы зайти через час? Извини, – Полина набрала номер Виктора. – Привет! Это Полина. Помнишь любительницу баров и трезвых водителей по пятницам?
– Здравствуй, Полина. Для бара рано, да и не пятница сегодня. Что-то произошло?
– И да, и нет. Мне нужна твоя профессиональная помощь. Ты смог бы узнать, кто усыновил двух детей из детского дома. Есть конкретная фамилия, имена, возраст, год усыновления.
– Полина, двадцать лет прошло. Хотя… Ты сможешь сказать на камеру причину поиска?
– Скажу и в прямом эфире, если будет нужно.
– Я в шесть буду у тебя. Ты адрес не сменила?
– Буду ждать.
«Одно дело я сделала, осталось встретиться с Виктором и расстаться с Подольским», – успела подумать она, как в дверь постучали. Это была доктор Алёхина, мать Кристины.
– Входите, Елена Анатольевна, проходите, присаживайтесь. Слушаю вас.
– Полина Сергеевна, скажите мне правду.
– О чём? Я, слава Богу, здорова и донор мне не нужен. Я так и сказала Кристине, не вдаваясь в подробности. Вам не о чем беспокоиться. Крис моя сестра. Зачем я буду разрушать то, что мне дорого? В свете последних событий, я ещё раз убедилась в том, что дети не должны отвечать за поступки своих родителей. Разве мой малыш виноват в том, что родиться без отца.
– Ты о чём?
– Я беременная, но развожусь с Подольским.
– Всё настолько плохо?
– Я устала жить с человеком, который любит меня на словах, а на деле не ценит и не уважает, лжёт и считает это нормой.
– А его дочь?
– Арина теперь и моя дочь. Я за неё ещё повоюю.
– Ты понимаешь, что значит остаться одной с двумя детьми? Мама знает о твоих планах?
– Я справлюсь. А вот с мамой нужно поговорить лично. Возьму отпуск на неделю и полечу с новостями в столицу.
Забрав Арину из сада и вернувшись в квартиру, Полина с нетерпением ждала приезда Виктора. Она рассказала о причинах, которые свели её с Павлом Орловским. Написала имена и даты рождения брата и сестры Павла.
– Парень пробовал искать самостоятельно, но ты понимаешь, кто он и кто ты. От него могли просто отмахнуться. Даже если иностранцы дали ему свою фамилию, как-то его вывезли из страны. Сестра могла иметь фамилию приёмных родителей, могла сменить фамилию, выйдя замуж. Да, я сказала Павлу о тебе и он готов с тобой встретиться. Вот его телефон.
– Будут новости, я тебе позвоню, а сейчас сосредоточься и дай мне короткое интервью о причинах поиска. Я задаю вопрос, а ты на него отвечаешь. Прежде чем ответить, можешь подумать. Поехали.
Проводив Виктора и накормив Арину ужином, предупредила дочь, что хочет поговорить с отцом, когда тот придёт.
– Ариша, я могу сорваться, кричать, но ты не бойся. Оставайся в своей комнате
– Это из-за болезни?
– Девочка моя, я абсолютно здорова. Нет болезни. Доктор ошибся.
– Как же хорошо, что ты не болеешь, и больше не будешь плакать. Ты хочешь, чтобы папа ушёл? Он нас разлюбил, раз спит в гостиной и приходит поздно?
– Я это выясню. Ты, главное, ничего не бойся.
Подольский пришёл в начале десятого вечера.
– Полина, я не буду ужинать. Устал.
– А я тебе ужин и не предлагаю. Но выслушать ты меня должен. Присядь, – она прикрыла кухонную дверь. – Результаты субботних анализов, – протянув бланк, она слегка улыбнулась. – Я абсолютно здорова.
– Хорошая новость. Как такое, возможно, было допустить? Я рад, дорогая, – он встал со стула собираясь обнять Полину.
– Руки! Руки убери и послушай дальше.
– Не понял.
– А что здесь понимать? Ты в последние две недели ведёшь себя так, словно боишься подхватить от меня заразу. Что ты сделал для того, чтобы меня подбодрить, успокоить, вселить надежду? Ты оставил меня один на один с проблемой. Не поинтересовался, что сказали сегодня. Это нормально для любящего мужа?
– Чем я тебе мог помочь?
– Участием, Дмитрий Сергеевич, добрым словом, лёгким поцелуем, простыми объятиями. А ты меня бросил в трудную минуту.
– Я тебя не бросал.
– Ты хотел меня видеть вышедшей из себя – любуйся! Мало того, что ты спишь в другой комнате, ты ещё и чашку моешь за собой и ставишь её повыше, чтобы я, не дай Бог, воспользовалась ею, – она достала чашку, грохнула её об пол. Та же участь постигла его бокал. – Такого пренебрежения и брезгливого отношения к себе я ещё не испытывала.
– Ты не права, Полина. Я искренне переживал за тебя.
– Заткнись, иуда! Ты не переживал, ты решил это по-другому: «если плохо жене, почему должно быть плохо мне?» У тебя нет ни чести, ни совести, ни принципов. Ты стал относиться ко мне, как к бомжу из подворотни. Ты меня уже приговорил. Не рано? А что делаешь сам? Трахаешь Светлану Антоновну
