и прижал рукоять топора еще сильнее.
Залитые кровью глаза умоляюще смотрели на разгневанное лицо Хауза, на его глаза, которые смотрели на меня, но как будто не видели. Что-то произошло… Этот гнев… Думать было некогда. И вот, собрав последний оставшийся в легких воздух, я выкрикнул:
— Сати в опасности!
Я не мог надеяться, что эти слова вызовут хоть что-то в сердце такого явно бездушного и жестокого человека как Париций Хауз. Но мелкая надежда все же оставалась. Он пришел сюда по вызову. Пришел, чтобы убить кошмар. И тот и вправду вложил всю силу в это поручение, но не то, чтобы хоть что-то было предпринято чтобы попытаться спасти одержимого, нет… то была чистая ненависть. Ему хотелось кого-то убить, выпустить пар. Я немного знал Хауза, но понимал, что даже тот не стал бы так спешить. Его методы радикальны, но всегда утверждены хотя бы малой долей логики. Неужели что-то смогло вывести этого человека из себя? Того самого: бездушного, жестокого и лицемерного? Возможно, я так и подумал, хотя сейчас уже и не помню. Но как бы то ни было…
— Что? — спросил Хауз, чуть ослабив хватку.
Я мигом заглотнул воздуха.
— Аркус! Он ее забрал! Аркус и…
— Не неси чуши! Аркус с Аратой отправились ее спасать!
— Значит Арата с ним заодно! Девушки из церкви мертвы! Сати в опасности!
— Аркус не мог так поступить!
— Отбрось ты уже свои товарищеские мысли! Аркус — предатель, нам нужно его остановить!
Хауз раскрыл рот как в кратком мгновении тишины раздался звук. «Тук-тук» — бился маленький металлический шарик о стенки компаса.
— Кто еще в доме? — Париций наконец пустил меня.
— Почти никого, — ответил я, потирая горло, — только…
— Я заходила к вам, но вы уже спали. Это чайник, который вы заказали вместе с номером…
«В нашем деле самое главное найти не состыковку…»
— Ваш чайник…
…Она забрала чайник, для того чтобы сменить воду? Он же был почти полон…
…Нет воды? — прошептал я. — Неужели Рима не сменила воду с утра?..
— Воды? Я разве не заходила к тебе?..
— Рима… — еле слышно произнес я.
— Что?
— Рима! Хозяйка гостиницы одержима! — я вскочил на ноги.
— Где…
— Чайник бей, чайник!
Среагировав как водоросль, Хауз ударил по чайнику и тот вогнулся вовнутрь. За пределами комнаты послышался крик.
— Да что мне так не везет! — крикнул Хауз и выбежал в коридор.
— Хауз! Только не убивай ее!
Потирая горло, я кинулся за ним.
Комната Римы находилась на первом этаже, прямиком за стойкой «регистрации». «Но почему? Что произошло? Я ошибся?»
— Это цивус? — спросил я на ходу.
— Да.
Что ж, такой ответ ничего мне не объяснил… Однако, вовремя всплывший в памяти рассказ Генри помог мне выставить себя умным. У каждого кошмара есть сосуд, он связан с жертвой напрямую и через подмеченное изменение в поведении можно его вычислить. Уничтожение сосуда должно необратимо уничтожать кошмар, и подводя итог: Цивус — кошмар, уничтожение сосуда которого, не ведет к его гибели!
— Сюда! — я перегнал Хауза и перескочил стойку, оказавшись у двери. — Гляди, как деревянные двери надо открывать! — крикнул я и что есть мочи ударил в зону ручки, так шанс выбить дверь наивысший. Хауз явно не воспринял мое хвастовство, и мы оба заглянули внутрь.
«Господи…» — раздалось в голове.
Не знаю какими словами нужно описывать состояние, в котором прибывало тело Римы. Она была похожа на старую мокрую губку. Поры на ее коже раскрылись, каждая по сантиметру в диаметре. Отовсюду сочилась уже знакомая черная жидкость. Все бумаги, принадлежности, весь стол и стул были залиты ею. Но, что самое ужасное…
— Она в сознании!
Только я хотел броситься к ней, как перед лицом возникла мрачная пятка топора, которая ударила меня в шею и оттянула обратно.
— Придурок! Не трогай что попало!
— Но ей больно!
— А что ты собирался сделать?!
«П…п…» — Рима пыталась что-то сказать, но была на это неспособна. Жидкость у лица разбавляли слезы, льющиеся из дрожащих глаз, до тех пор, пока те не вытекли из глазниц. Все тело начало таять, смешиваясь с темным потоком.
— Рима… — на это было невозможно смотреть. Она не издавала почти никаких звуков, кроме жалкого хлюпанья, но по лицу была видна та агония, через которую она проходила, пока оно не стало совсем неразличимым.
— Вот сейчас! — Хауз отдернул мое замершее тело за себя и, схватив обеими руками топорище, твердо встал на ноги. Секунду спустя из расплывшейся массы вылетело лезвие.
Это была тонкая игла, тянувшаяся от кошмара прямо к Хаузу. Тот явно не ожидал такой скорости и лишь успел отогнуться в сторону, получив порез щеки. Только я плотно встал на ноги после броска Хауза, как тот крикнул: «Туда!» — и окончательно вытолкнул меня из комнаты. Я может и не самый умный, но адаптируюсь быстро. Сразу перемахнув вместе с «напарником» через стойку, мы проскользили пару сантиметров и над нашими головами пролетели десятки тонких игл, заполонивших область потолка над дверью и продырявив стойку.
— Ну вот и что это за херня? — ругнулся Хауз.
— Перевернем столы, — сказал я и указал на два столика у кресел.
Идея пришлась Хаузу по вкусу и ответив кивком, тот в миг оказался у стола. Что ж, я тоже не отставал. Одно ловкое движение и оба стола встали на бок и со стуком сошлись на середине холла.
— Что это такое? Кошмар? — спросил я.
— Я без понятия! — ответ Хауза не утешил.
— Как это без понятия? Ты же…
— Здесь нужно магическое вмешательство. Обычным топориком мы ему ничего не сделаем.
— Но это ведь не обычный…
— Совершенно обычный.
Наступило затишье. Неудивительно, что это не могло нас видеть. Собственно — чем? Думаю, Хауз тоже быстро это смекнул и с символическим «тсс!» прижал палец к губам.
Медленно и постепенно, черный кусок фарша двигался по потолку. Я посмотрел сначала на него, потом опять на Хауза — его глаза что-то искали, метались туда-сюда. Я тоже стал думать или просто делать вид, пока кошмар подбирался ближе и уже сползал по стене. Было трудно думать, осознавая тот факт, что вот это, та самая прекрасная девушка, которая так сильно обо мне заботилась, пусть даже это было частью ее работы. Зная, как важна ей эта гостиница, можно понять, почему она так расстроилась после того, как люди стали уходить, особенно перед началом сезона пустоты — это катастрофа! А я — дурак! Только усугубил положение своими разглагольствованиями! Не надо было ее втягивать и глядишь все бы обошлось, а теперь вот!
