подкрепление, наконец, прибыло, — искренне заинтересовался Константин, тут же забыв о своем вопросе, — пойдемте, посмотрим.
Он бодро зашагал в сторону главного корпуса, словно и не было только что всего этого разговора. Может это и имеется в виду под безумием?
Нервно переглянувшись, Велимир и Волков последовали за ним.
Открывшаяся картина всё-таки заставила Велимира опять удивиться, хотя, казалось, на это у него уже не было сил. Аристарх Хродольф отдавал какие-то приказы троим солдатам. Баба Яга стояла рядом и дополняла приказы от себя, судя по выражению её лица, не самыми уставными выражениями. А чуть в стороне от них стоял Ваня Петров, с умным видом воздев руки к небу.
Ветви «молнии» еще пару раз мигнули и стали неохотно перетекать в противоположную от корня сторону. Они изгибались, сливаясь в один поток, вонзившийся в землю перед Петровым. А еще через пару мгновений этот сияющий столб полностью ушел в землю.
Велимир, не отрываясь, следил за жестами приятеля, но в то же время не мог не заметить, как окружающая ткань энергопаутины легко восстанавливается по мере сворачивания заклинания. Это необъяснимо успокаивающе действовало и на него самого. Впрочем, время на удивление он не тратил и стремительно подбежал к приятелю:
— Ты в порядке? — громко спросил Велимир, помахав рукой у него перед носом.
— Да! — Петров выглядел слегка ошалелым, но бодрым. — Что у вас здесь происходит?
— На нас напали… Долго рассказывать! А что с Верой Алексеевной?
— Она осталась в столице, с ней всё в порядке, — выдохнул тот. — Она нам всё рассказала, это она принесла переходный камень.
Велимир едва не подпрыгнул.
— Ромашкина?! Не может быть, это Роза!
— Нет, Жданова только помогала, нашла подходящего домового.
— Это вовсе не домовой!
— Дети, — вмешался в их сбивчивый спор Аристарх Аркадьевич и тут же обратился к подошедшему Волкову: — вы справились? Пострадавшие есть?
— Да. Нет, — сухо ответил наставник, ничуть не выражая радости от прибытия подмоги.
Хродольф неодобрительно сощурился, сам став похож на матерого волка.
Велимир тоже обернулся и с удивлением увидел… точнее, не увидел Константина. Пугачёв исчез. Вместе с папкой.
— Где Роза Жданова? — вовремя спросил Аристарх Аркадьевич, продолжая хищно озираться.
— Она сбежала, — с нескрываемой обидой сообщил Велимир и снова обратился к Петрову, требовательно хлопнув его по плечу: — Как тебе это удалось?!
Тот слегка пошатнулся и неуклюже взмахнул руками:
— Ну, я просто…
— Сын своего отца, — припечатала Марфа Егоровна, обводя округу скептическим взглядом. — Да, похоже на сей раз Настасье Карповне не удастся списать происшествие на хулиганов. Если её саму не спишут. Или уже не списали…
— Где Самсонова? — Аристарх Аркадьевич не терял надежды разобраться в ситуации.
Но Руслан Романович и не думал ему в этом помогать:
— Не знаю, — вызывающе-равнодушно ответил он.
— Чем вы, вообще, здесь занимаетесь?!
Разгорающийся скандал прервали крики от главного входа. Крики громкие, можно сказать, душераздирающие. Тяжелая двухстворчатая дверь резко распахнулась, и взорам предстал Глеб Иванович Морозов. Вид у него был весьма потрёпанный, но кричал, точно, не он. Кричал кто-то за его спиной.
Глава №30. Г. И. Морозов, десять минут назад
Глеб совершенно не ожидал их появления в лагере. Зачем, чего ради? Чтобы просто показать свою силу? Да, заклинание разрыва впечатляет, но что толку с этого впечатления для главного Дела? Бессмысленно! От таких выходок становится только хуже, опять начнутся аресты, обыски, ужесточения… Особенно, если кто-то из детей пострадает!
Эти дети, юные «избранники богов». Глеб просто не имел права их ненавидеть, они еще ни в чем не виноваты. Их еще можно остановить, объяснить им, в какую чудовищную, преступную несправедливость их вовлекают, переубедить их! Только объяснять и переубеждать нужно, конечно, не такими вот нападениями.
Впрочем, дети были уже в безопасности. Теперь Морозов мог спокойно воспользоваться возникшей суетой и выполнить приказ Хранителя, оставшись незамеченным.
Глеб обогнул главный корпус и вошел с черного хода. Внутри царила недобрая тишина, слышались только отдаленные, уже затихающие звуки колдовской битвы. Повстанцы в прямом столкновении с колдунами-специалистами имели мало шансов, но разрывное заклинание примерно уравнивало силы. От сияющей в небе гадости Глебу самому становилось жутко, но других способов просто не было. Только как же это всё не вовремя и не к месту!
Он направился по окружной галерее в сторону лестницы на второй этаж. Даже если ему встретится кто-то из работников, можно просто сказать, что он ищет затаившихся в здании бандитов. Крошечная ложь по сравнению со всем остальным.
Но, похоже, кроме него в главном корпусе никого не было. Оно и к лучшему.
Глеб Морозов давно для себя заметил, что для ОЗК в качестве герба больше подошел бы спрут, а не медведь. Большой такой спрут, с бесчисленным множеством щупалец, обвивающих всё вокруг. А спрут, как рыба, гниет с головы. Вопрос только в том, сколько он может в таком подгнившем состоянии оставаться боеспособным? Сколько придется ждать, что «само рассосётся»?
А в том, что система разлагается изнутри, Морозов некоторое время назад убедился лично. И лично же смог её разложению поспособствовать, как это ни удивительно!
В ряды борцов за Дело Равенства Глеб вступил примерно двенадцать лет назад. Он тогда остался единственным выжившим из отряда простых городских дружинников, защищавших штаб ОЗК от Стаи. Отлёживаясь после этого в лазарете, Глеб много думал…
В одном из кодексов Охотников за Кривдой сказано: «Колдовская сила и меч — лишь инструменты, оружие — ты сам». Морозов был не согласен с таким приравниванием магии и клинка. Меч не дают в руки кому попало и его всегда можно отнять. А колдовская сила необъяснимым образом возникает у совершенно разных людей уже в юном возрасте и остается при них на всю жизнь, кем бы они ни выросли! И не помогут запреты использовать колдовство не состоящим в ОЗК — существование Стаи тому яркое подтверждение.
В чем же тогда корень зла?
После лечения он не мог вернуться в дружину «по состоянию здоровья». И не известно, как бы сложилась вся его дальнейшая жизнь, если бы не совершенно случайно попавшая в руки листовка. Глеб заметил потрепанный кусочек бумаги, валявшийся прямо на крыльце городской управы, где Морозов только что получил отставку. В такие моменты, бывает, и начинаешь верить в божественную волю…
Вид из разбитого окна галереи не мог не задержать его внимание: кремлевский мальчишка наглядно показывал пресловутую незаменимость своей семейки. Многие из соратников Глеба открыто заявляли, что сей «надменный, непонятно как возвысившийся» род нужно просто истребить, всех до единого. Морозов не разделял столь крайних взглядов, он считал, что достаточно просто отстранить их от источника власти.
На секунду он задумался, а если бы план с уничтожением возобладал, и если бы лично ему приказали, смог бы он?… Например, сейчас, когда мальчишка совершенно беззащитен.
Глебу доводилось убивать, но не в спину и уж тем более не детей! Но если этого потребует Дело Равенства…
Оглушительный звериный рык и еще более оглушительный женский визг отвлекли его от тяжелых мыслей. Морозов резко обернулся, пытаясь определить источник звуков. Похоже, о задании придется забыть. «Многоуважаемый» Хранитель будет недоволен, ну, да леший с ним!
За ближайшим поворотом ему предстало искомое: растрепанная дамочка, вопя, кажется, не столько от страха, сколько от возмущения, прижалась спиной к стене и выставила перед собой какую-то табуретку. На взгляд Глеба, весьма ненадежное оружие против
