и приехала сюда. Прости, маленькая, что не смог сдержаться.
Вскинула голову и, не скрывая удивления, взглянула на него. Красивое лицо Гадарова было бледным, еще более суровым, чем обычно, а серые глаза серьезными и глубокими.
– Зачем ты так?
Смело приподняла руку и легонько коснулась кончиками пальцев виска, провела по щеке, где к вечеру уже проявилась колючая щетина, задела краешек губ, отчего они слегка дернулись. Но Демид не улыбнулся.
– Это я виновата, – негромко вздохнула и продолжила. – Я сама начала...
– Нет, не ты. Перестань брать на себя вину за всё и вся, – перебил, сдвинув брови. – Ты только посмотри на себя – выглядишь совсем разбитой. И это я с тобой сделал!
Теперь Гадаров злился на себя и не желал слышать ни слова против.
Вот же мужчина.
Снова все сам решил, принял единоличное решение и ждал, что я его не стану оспаривать.
– Тебе лучше держаться от меня подальше, – выдал он, подтверждая мои мысли.
– Нет, – взмолилась тихонько, всматриваясь в серые грозовые очи.
Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста.
Произнесла про себя, мысленно скрещивая пальцы.
Не могла придумать худшего варианта, как не видеть его и не знать, что он в порядке.
– Да, – прозвучало жестко и бескомпромиссно. – Я всегда знал об этом, потому и держался от тебя подальше. А теперь знаешь и ты.
– Демид, – дернулась, когда он ссадил меня с коленей и отстранился.
– Не обсуждается, – покачал головой и, отвернувшись, направился прочь из комнаты. – Одевайся. Я приготовлю нам чай.
Когда же вернулся из кухни с двумя чашками, зазвонил его телефон.
– Мы ведь договаривались, что ты последишь за ней, – резко бросил собеседнику, и по разговору я поняла, что он разговаривает с Артемом. – Ладно, я знаю... Успокойся, Александра у меня... Уточню… И нечего меня обзывать, я и сам знаю, кто я… Да, сам привезу ее домой, а ты уж постарайся получше за ней следить!
Рыкнув последнюю фразу так, что я дернулась и чуть не пролила чай на себя, Демид швырнул трубку.
– Что у тебя с телефоном? – спросил требовательно, повернувшись ко мне. – Темыч не смог до тебя дозвониться и запаниковал.
– Не знаю, – нахмурилась и, осмотревшись, добавила. – Он, кажется, в сумке остался. А ее я забыла в машине.
– Ясно, – Гадаров откинул голову назад и провел рукой по волосам, тяжело выдохнув.
Я же устроила себе мысленную головомойку.
Господи! Сколько же бед я навлекла на эту семью, и конца им, похоже, не видно!
Мало того, что растяпа, у которой совершенно нет памяти! А ведь еще думала, что нужно сотовый в карман положить. Но куда там? Увидела знакомую машину и, обрадовавшись, поскакала сайгаком.
Так еще и братьев между собой рассориваю. Какой раз уже злость друг на друге срывают. И все по моей вине.
Поэтому, если я что-нибудь не придумаю в ближайшее время, то скоро всё раскроется. Хватит во всем полагаться на Демида, надо выпутываться самой.
– Я поеду, – очень аккуратно, чтобы не расплескать чай задрожавшими руками, поставила чашку на деревянный подлокотник и поднялась с дивана. – Мне только надо было знать, что с тобой ничего не случилось.
Сделала шаг в сторону, стараясь не обращать внимания на жжение в груди, которое настырно распространялось, не щадя и обещая, что это только начало, что по прошествии минуты-двух будет куда хуже.
Пока же главным являлось сохранить видимость спокойствия на лице и поскорее покинуть квартиру.
– Если ты вознамерилась дать мне почувствовать себя последней сволочью, то тебе это удалось, – засунув руки в карманы, Демид подошел к столу и, опершись на его край, взглянул на меня. – Что ж, всё правильно. Я это заслужил. Ты обо мне беспокоилась, а я вместо этого...
– Перестань, – мягко перебила, не дав договорить, – я же тебя не останавливала, не умоляла все прекратить. Зачем ты всё искажаешь?
– За всю мою жизнь еще никому не приходило в голову меня умолять по такому поводу. С тобой же законы логики не действуют. Я вижу тебя – и мне больше ничего не надо и никого, нравится это кому-то или нет. Я хочу тебя – и точка.
– Тогда мне больше не стоит к тебе приближаться, чтобы не провоцировать и на заставлять волноваться других, – сделала вывод, еле сдерживая слезы горечи. – Только, Демид, пожалуйста, будь осторожен.
– Саша, – заметила, как он сжал кулаки, а на скулах заиграли желваки, – послушай, я всё-таки хочу объяснить тебе кое-что про Алису. Она…
– Нет! – вскинула руку, заставив его оборвать фразу на половине. – Я ничего не хочу знать.
Даже головой помотала.
Господи!
Меня словно в прорубь с ледяной водой окунули, чтобы, наконец-то, мозги встали на место. Алиса. Ну конечно же!
Как бы я не хотела отгородиться от реальности, она следовала по пятам.
Какой бы разговор мы не затевали с Демидом, всё и всегда непременно сводилось к одному – Беловой.
Она была везде и всюду. Даже если находилась в другой стране, фантомно неизбежно присутствовала рядом и, будто бы, с укоризной взирала на меня, всю такую неправильную и неидеальную в отличие от нее. Глупую несестру, совершавшую одну ошибку за другой, прилипалу, неспособную оставить Демида в покое.
И ведь имела на это право… в отличие от меня.
Пора заканчивать, мысленно обрубила все внутренние стенания и, подняв голову, взглянула открыто на мужчину.
– Ты сделал свой выбор, и ко мне это не имеет никакого отношения, – собрала всю боль в кулак и, сглотнув ком в горле, закончила. – Не надо мне рассказывать об Алисе!
Обойдя Демида, бросилась к двери.
– Александра! – он хотел преградить дорогу, но я не позволила.
Оттолкнула сразу, как заметила движение ко мне.
Нет, нет и еще раз нет!
Не стоило затягивать прощание. Иначе… иначе я не гарантировала, что не останусь, вновь поддавшись слабости.
А этого больше делать было нельзя.
Вздернув подбородок, сжала кулаки с такой силой, что ногти впились в кожу ладоней, и выпалила, причиняя боль нам обоим:
– Твоя проблема – это Белова, твоя невеста! А я всего-навсего лишь та, кто всегда была рядом. В прошлом ты меня опекал, верно, а сейчас уже не нужно, потому что я – самостоятельный человек. А что касается нашей физической близости, – заставила себя
