Книга Лука - Сара Брайан

Высокий, стройный, пожилой мужчина с черными волосами и такими же черными глазами, казалось, был главным, так как двое из его людей держали ее за руки, а третий - за ноги.

Его губы зло кривились, прежде чем он приказал:

— Сними с нее рубашку.

— НЕТ! — Хлоя еще сильнее боролась с мужчинами, слезы затуманили ее зрение. Она была потрясена тем, как быстро образовались слезы, даже не успев упасть.

Несмотря на все ее усилия, двое мужчин, державших ее за руки, сорвали с нее рубашку, обнажив лифчик.

— Пожалуйста, пожалуйста! — взмолилась она, молясь, чтобы они отпустили ее, пока они полностью снимают с нее рубашку.

На пальцах одного из мужчин мелькнуло золото, когда он схватил ее за рубашку. Это было огромное бриллиантовое кольцо в виде подковы, которое она точно никогда не забудет.

Мужчина, который, очевидно, был лидером, подошел к ней с клинком, его взгляд скользнул по ней. В этот момент она почувствовала себя такой маленькой. Отвратительной... Ничтожной... Испорченной, когда все они смотрели на ее обнаженную кожу.

Почему это происходит со мной?

Холодный металлический стол под ней был разительным контрастом с ее пылающим лицом от, казалось бы, бессмысленного плача.

— Пожалуйста! Остановитесь! — Никакие удары ногами и борьба не могли противостоять тому, что ощущалось как миллионы рук, удерживающих ее.

Смех злого человека, державшего нож, издевательски звенел в ее ушах.

— Не шевелись, девочка, — он приблизил нож к ее лицу, — или будет еще больнее.

Глядя в его ненормально большие, черные глаза, она была уверена, что смотрит в глаза дьявола.

Серебряное лезвие все ближе и ближе приближалось к ее правому глазу, пока не оказалось в сантиметрах от зрачка.

— Не моргай.

Слеза навернулась на глаза, и ей стало еще труднее держать глаза открытыми. Ее тело начало дрожать. Она собиралась моргнуть.

— Не моргай, девочка, — снова предупредил он.

Слеза упала, и ее глаза начали закрываться... Боже, помоги мне!

Как только дрожащие веки сомкнулись, она почувствовала, как холодный нож пронзил ее кожу над правой бровью. Он вонзился глубоко и точно, вызвав пронзительный звук, не похожий ни на один из тех, что она когда-либо издавала, и заполнил воздух вокруг них.

Боль только усилилась, когда он медленно и мучительно провел лезвием по ее коже. Затем он ослабил давление на кожу, а затем снова вогнал лезвие прямо под глаз и начал все сначала.

Ее пронзительные крики снова заполнили пространство. Однако борьба в ней угасала, так как она становилась слишком слабой.

Подняв нож, он грубо держал ее лицо, заглушая ее крики, пока проводил линию по правой стороне ее губ.

Когда он снова отстранился, давая ей отдышаться, адреналин, который она использовала для борьбы, уже исчез.

Когда кровь стекала по ее лицу и впивалась в кожу, она знала, что никогда не забудет то чувство, когда ее слезы встречаются с кровью, выжигая дорожки кровавых слез по ее лицу.

— Пожалуйста, просто убей... — Ей было трудно прошептать свою мольбу хриплым голосом, но она попыталась, надеясь на милосердие.

Монстр начал смеяться, поглаживая острием лезвия ее кожу. — Девочка, это только начало.

Закрыв глаза, еще одна слеза упала, смешиваясь с горячей кровью. Пощады сегодня не будет, и у нее осталась последняя надежда. Быть спасенной.

Нож пронзал ее кожу снова и снова, нанося порез одной руке... потом другой… потом животу. Агония и пытка продолжались. С каждым порезом она чувствовала, как он овладевает ею.

Тяжелые, громоздкие цепи надевались на ее тело с каждой меткой, на ее разум - с каждым услышанным злобным смехом, а на ее душу - каждый раз, когда она слышала слова «маленькая девочка». Они наматывались и наматывались на нее, затягиваясь все туже и туже...

Глаза начали медленно моргать, и она почувствовала, что начинает отключаться, боль стала слишком сильной.

Ее последняя надежда на спасение от дьявола исчезла. Никто не придет ее спасать. А если кто-то и придет, то будет уже слишком поздно. Спасти ее сейчас означало бы, что кто-то ужаснее должен был забрать ее душу у дьявола и присвоить ее себе. Однако такой человек не должен был существовать. А если бы он существовал, это было бы вовсе не спасение...

***

Девушка начала терять сознание, и ее серые глаза, теперь уже травмированные, начали уплывать. Ему нравилось видеть, как глаза меняются от того, кем они были раньше, к тому, кем они стали после того, как он закончил с ними. Это была его метка, то, как он их использовал.

Он забрал молодую девушку, которой она когда-то была, и превратил ее в свое прекрасное творение. Ее тело, разум и душа принадлежали ему и всегда будут принадлежать... пока он не заберет ее последний предсмертный вздох.

Ее глаза закатились к затылку, прежде чем веки закрылись.

— Спокойной ночи, моя маленькая девочка.

Когда дверь открылась, он повернул голову и увидел, как его мужчина заталкивает другого мужчину в склад.

— О Боже! — закричал мужчина, пытаясь добраться до маленькой девочки, но его люди не позволили ему. — Что вы с ней сделали! — кричал он.

Люцифер провел ножом по бессознательному телу девочки. Я сделал ее красивой.

— Я предупреждал тебя, что чем дольше ты будешь терпеть, тем больше времени у меня будет с ней, Максвелл.

— Моя дочь... Как ты мог...? Почему ты сделал это...? — Отец маленькой девочки упал на колени.

— Этот город нуждается в переменах. — Повернувшись, Люцифер хотел увидеть его лицо, когда он сказал: —Данте Карузо, возможно, добился твоего избрания, но он больше не контролирует тебя. Это делаю я. Ты будешь делать все, что я попрошу. Не сделаешь, — он указал ножом на камеру, которая все это время вела запись, — и я с радостью напомню тебе, кому принадлежишь ты и твоя драгоценная семья. — Подойдя к человеку, стоящему на коленях, Люцифер прикоснулся лезвием, капающим кровью, к лицу Максвелла. — У нас есть соглашение?

Слезы побежали по лицу Максвелла, когда он кивнул.

— Да.

Вернувшись к лежащей на столе девушке, он поднял ее на руки и обнял, когда она начала понемногу приходить в себя.

Наклонившись, он прошептал ей на ухо:

— Ты снова будешь у меня, девочка. В следующий раз я тебя не отдам. Я убью тебя, и тогда ты станешь моей навсегда.

Прежде чем передать ее обратно Максвеллу, он крепко прижал к