ли?
— Я бы хотела, чтобы меня любили только за мои деньги, — вздохнула она, кивая в знак согласия. — Красота увянет, характер испортится. Но разумно вложенные деньги всегда останутся предметом обожания.
— А у тебя они разумно вложены? В надежные ценные бумаги или в какой-нибудь мусор?
— Да, но я не знала, что тебя это интересует.
— Интересует, поскольку я хочу увезти тебя на ночь в мотель «Нью-Аркадия», центр тайных сексуальных извращений в нескольких милях отсюда.
— А что скажет моя семья?
— Что ты слишком экстравагантна. Деньги ведь положены на твое имя, верно?
— О да. Мама заставила своего второго мужа основать для меня трастовый фонд… Неплохо, верно?
— Это целиком зависит от вложенной суммы. — Я украдкой обнял ее за талию, но тут явился Элмер Буш.
— А, вот вы где… Наконец-то я вас нашел! Это та симпатичная маленькая девушка, которую я сегодня встретил на пляже? Мисс Лиз Бессемер?
— Это та самая симпатичная маленькая девушка, — ответила Лиз с дразнящей улыбкой. — А это, как я полагаю, тот самый знаменитый Элмер Буш, которого благодаря любезности торговцев зерном мы можем видеть каждую неделю по телевидению?
Это несколько его притормозило.
— О, весьма остроумная девочка, верно, Пит? Приятель, ты умеешь выбирать подружек. Ну ладно, думаю, кому везет в любви, не везет в расследованиях. Ха! Ха!
Пока мы с ним хохотали над его остроумной репликой, Лиз тихо исчезла.
— Послушай, я не собирался вмешиваться в твои дела с подружкой, — Элмер завистливо облизнулся, провожая взглядом Лиз; в бальном зале все пожирали взглядами ее гладкие обнаженные плечи над белым с золотом платьем.
— Ну почему же, можешь вмешиваться в любое удобное время.
— А ты шутник. — Теперь уже Элмер говорил весьма небрежно — вокруг не оставалось никого, на кого стоило производить впечатление, а я не относился к числу его поклонников. — Не мог бы ты мне сделать одолжение?
— О чем речь?
— Мне бы хотелось взять интервью у миссис Виринг. Я не могу к ней пробиться. Она категорически отказывается… Бог знает почему, ведь обычно она сама стремится быть на виду. Так если ты…
— Послушай, Элмер, мы же конкуренты, — наигранно удивился я. — И кроме того, я все еще пытаюсь выправить положение…
— Это ты объясняй газете, а не мне. — Он встал, преисполненный благородства и самопожертвования…
Мне буквально почудилось, что я слышу негромкие звуки «Марсельезы».
— Нет, Элмер, придется тебе добывать интервью самому.
— А теперь послушай, Саржент. Меня сюда прислала газета «Глоуб» — та самая, что заплатила тебе за дурацкие статьи, из которых следует, что Брекстон — не убийца. Могу сказать только одно: у них на тебя зуб. Если я скажу им, что ты сотрудничал со мной и оказался полезен, возможно, они и не поставят на тебе крест. — Он жестко и угрожающе посмотрел на меня.
— Элмер, — негромко сказал я, — я тебя ненавижу. Я всегда тебя ненавидел. И нет ничего, чего бы я ни сделал, чтобы продемонстрировать всю мою ненависть. Когда ты будешь тонуть, я брошу тебе камень. Я…
— Ты все шутишь, — хмыкнул Элмер с застывшей улыбкой, предназначенной показать, что он понимает шутки. — Ну ладно, зато я не шучу. В газете надеются, что ты станешь со мной сотрудничать. А если нет, тебе придется распрощаться с перспективой когда-нибудь еще на них работать.
— А если я прав?
Я начал от него уставать, но понимал, что ситуация станет безнадежной, если я не выдам настоящую историю, причем быстро. Он был готов перерезать мне глотку, как выражаются люди этой профессии.
— Брекстон не убивал жену и Клейпула? — Элмер посмотрел на меня с жалостью.
— Я не стал бы слишком много ставить на обвинение Клейпула, которое он сделал в день гибели. — Я пальнул наугад, но попал в цель.
Элмер моргнул.
— Так ты об этом знал?
— Ну разумеется… Я знаю, обвинение строится на том, что Клейпул заявил, будто бы Брекстон убил свою жену…
— Он все рассказал в полиции в тот день, когда его убили. — Элмер выглядел таким самодовольным, словно проделал это собственноручно.
Я был рад услышать, что мои предположения подтвердились. Элмер выполнил возложенную на него задачу.
2
— Уверена, меня начнут разыскивать лишь для того, чтоб досадить мне.
Лиз перед туалетным столиком приводила в порядок прическу. На ней не было ничего — ведь она относилась к тому типу женщин, которые сначала занимаются прической и лицом, а уж потом одеваются.
Я блаженствовал в постели, наслаждаясь утренним солнцем, луч которого падал точно поперек моего живота.
Изумительная ночь… да и утро тоже. Меня ничто не волновало.
— Это тебя беспокоит? — спросил я зевая.
— Не очень.
Я разглядывал ее плечи, пока она проделывала мистические пассы со своим лицом и волосами.
— Просто когда я сказала, что останусь с друзьями в Саутхемптоне, не следовало упоминать Анну Трис. Тетя обязательно спросит ее, как я провела ночь…
— И тебя это очень тревожит? Я уверен, твоя тетя одобрила бы этот мотель. Чистые простыни. Отдельная ванная комната. Типичный придорожный домик на магистральном пути Соединенных Штатов, да еще в компании стопроцентного американского парня с горячей кровью… Иди сюда.
— Ни за что на свете, Питер. — Она с достоинством поднялась и скользнула в свои шелковые трусики. — Как говорится, ты свое получил… грубый и самодовольный козел…
— Я никогда не был самодовольным.
Я снова ее хотел, но у нее были другие планы. Расстроенный, я поднялся и отправился в ванную, чтобы принять душ. Когда я вышел, Лиз уже совсем оделась и рылась в мусорной корзине с чрезвычайно деловым видом, который женщины напускают на себя, когда занимаются не тем делом.
— Ах, ах! — строго сказал я, как говорят с детьми. — Там же грязь. Пожалуйста, не трогай бяку.
— Чепуха! — Лиз вытащила газету и окурок сигареты. — Я так и думала: марихуана. Я еще подумала, что запах какой-то странный!
— Не трогай. Я считал, все женщины смертельно боятся микробов.
— Хватит обобщать. — Лиз швырнула окурок обратно в корзину и с отсутствующим видом развернула газету. Я начал одеваться.
Резкий вздох, который издала Лиз, заставил меня остановиться.
— Это Клейпул? — спросила она, держа газету так, чтобы я мог видеть.
Я взял у нее газету. Это было издание «Джорнэл Америкэн» за понедельник. На странице красовалось несколько фотографий главных действующих лиц, имевших отношение к убийству. На одной из них был изображен Клейпул. Я кивнул и вернул ей газету; потом стал причесываться перед пыльным зеркалом.
— Ну и что?
— Я его знала.
— Знала? И что из этого? Его знала масса людей.
— Нет, я видела
