сентиментален в этом вопросе, но я не возьму на себя труд запомнить день второй росписи, потому что она не значит для меня то же, что и первая.
– Я тоже хотела бы забыть, что мы разводились, – смахиваю непрошенную слезу со щеки. – Не нужна мне другая свадьба и другая дата, Кир! Давай просто уладим формальности и забудем об этом.
– Ты правда этого хочешь? – испытующе смотрит он на меня.
– Правда, – уверенно отвечаю я. – Я не просто соглашаюсь с тобой, я и сама об этом думала.
– Тогда хорошо, – вздыхает он и я чмокаю его в губы, потому что удержаться невозможно. А потом еще и еще, прежде чем отстраниться и взять себя в руки, глядя как на его лице расплывается широкая улыбка. – Я люблю тебя, мелочь.
– И я тебя, Кир.
Эпилог
– М-м-м… Доброе утро, – мурлычет Ася, просыпаясь с широкой улыбкой на лице, почувствовав аромат кофе, который я принес вместе с завтраком в постель.
– Доброе, – целуя ее в уголок губ, тоже улыбаюсь я. – С днем рождения, мелочь!
– Спасибо, – морщит нос она, садясь в постели. – Но я уже старовата, чтобы зваться мелочью. Двадцать восемь. До тридцати осталось всего ничего, а?
– Не бойся, по ощущениям ничем не отличается от двадцати, – посмеиваюсь я, и это правда.
Я уже не тот, кем был в двадцать три, но сейчас, в мои тридцать один, все ощущается не таким уж разным. Если не считать того факта, что теперь безумных авантюр стало меньше, но с ними я распрощался, как только адреналиновая зависимость сменилась зависимостью от Аси. Неужели я правда думал, что это когда-либо изменится?
Признаюсь, был момент, когда я искренне верил, что она мне не нужна. Что я больше не люблю ее. И она считала также, потому что в какой-то момент мы приняли решение расстаться. Развелись после пяти лет брака. Но в итоге мы все равно вместе. Снова женаты. Потому что факт в том, что как бы мы не запутались, не утонули в рутине, не рассорились к черту, нас все равно тянет друг к другу. Я действительно не могу без нее.
– Мамотька, с днем лождения! – вбегает в комнату взъерошенная и взволнованная Фима.
– Спасибо, зайчонок, – протягивает к ней руки Ася, приглашая в свои объятия.
Фима запрыгивает на кровать и принимается целовать свою любимую мамочку с энтузиазмом щенка, которого ей недавно подарил дедуля.
– Папа, подалок! – требовательно смотрит на меня маленькая командирша, закончив с поздравлениями.
– Ах точно, подарок! – делая вид, что только вспомнил, восклицаю я. – Я же его забыл!
– Как забыл? – округляет глаза малышка, вырываясь из объятий матери и подползая ко мне. – Папотька, сто зе делать?
Я едва сдерживаю смех от ужаса, написанного на ее маленьком личике. Подхватив своего зайчонка за подмышки, подбрасываю ее в воздух под звонкий визг, и прижав к себе целую в пухлую щечку.
– Подарок будет вечером, потому что его надо красиво-красиво упаковать, малыш.
– В лозовую бумагу? – серьезно спрашивает Фима. – Тогда ладно. Мы с мамотькой любим лозовый.
– Да, очень любим, – посмеивается Ася.
Она постоянно жалуется, что уже до смерти устала от всего розового.
– Давайте покушаем, пока все не остыло, – перевожу тему с подарка, потому что я действительно приготовил сюрприз, которого нужно ждать до вечера.
Положив дочь на матрас, я беру с тумбочки поднос и устраиваю его на коленях у Аси. Зная, что малышка прибежит к нам, я положил двойную порцию оладий в форме сердца, а также, кроме кофе для Аси, принес любимый сок Фимки.
– Это ужасно неправильно – есть, не помыв зубы, – жалуется Ася, отпивая кофе и морщась.
– Ты мыла их перед сном, – напоминаю я, хотя это мало ее утешит. – К тому же, раз в году можно сделать исключение и забыть о гигиене.
– Фу, противный! – бросает в меня салфетку жена и Фима хихикает, указывая на меня пальчиком.
– Плотивный папа, фу!
– Я вам покажу, какой я противный, когда вы доедите! – рычу я, кусая пальчик малышки, отчего она визжит и прячет руку за спину.
– Плохой папотька, не кусайся!
– А ты не обзывайся, – щипаю ее за щечку.
– Ох, до чего же вкусно! – стонет попробовавшая оладьи Ася. – Это ты их приготовил?
– Я, конечно! – справедливо возмущаюсь ее удивлению, хотя, честно сказать, до нашего развода я готовить не умел, но потом пришлось, ведь нужно было кормить дочь, когда она оставалась у меня.
– Папотька, отвал баски! – набив рот, резюмирует Фима, заставляя нас с Асей удивленно переглядываться.
– Это откуда такое выражение? – спрашивает она.
– Так Паса говолит, – имея в виду сына Жеки Пашу, который старше ее на год, признается малышка. – Он так говолит, когда тетя Лена дает нам молозеное.
– Я удивлен, что он не говорит кое-что похуже, – хмыкаю я, прекрасно зная, какой лексикон у его папаши.
После веселого завтрака, Ася отправляет нашего зайчонка мыть зубки, да и сама идет принять душ, искушая меня присоединиться к ней. К сожалению, нашей четырехлетней малышке нет доверия, поэтому мы опасаемся оставлять ее одну. Приходится мне, подавив свое либидо, отправиться на кухню, чтобы немного прибраться и следить за маленькой хулиганкой, пока моя жена прихорашивается.
– Так что я получу в подарок? – спрашивает незаметно подкравшаяся Ася, обнимая меня со спины.
– Никаких спойлеров, мелочь, – ухмыляюсь ее нетерпению. – К семи вечера ты должна быть готова, потому что мы выезжаем. Одежда для тебя в коробке в нашей гардеробной.
– Я же только что там была, как я ее не заметила?! – резко отпускает меня Ася.
– Я положил ее не на видном месте.
Ее тут же сдувает, как ветром. Я даже поцелуя не удостоился от корыстной женщины, эх…
– Зайчонок, беги ко мне, у нас тут подарочек! – кричит на ходу Ася, зазывая нашу дочь, которая с восторженным воплем бежит за ней.
Я тоже иду следом, потому что хочу посмотреть на одинаковый восторг на их лицах, ведь даря что-то своей жене, я никогда не обделяю дочь, зная их женские заморочки. Как и ожидалось, Ася уже нашла две коробки в моем шкафу и теперь, сидя на полу с Фимой, они обе разрывают обертки – розовую и бирюзовую, своих любимых цветов.
– Вау-у-у-у-у!!! – кричит Фима, доставая свое пышное платье. – Папотька, спаси-и-и-и-ба!
Мое лицо тут же осыпано градом щенячьих поцелуев, прежде чем она снова сосредотачивает внимание на своем наряде. Ася пока ничего не говорит, только перебирает пальцами ткань вечернего платья светло-сиреневого оттенка из новой коллекции своего любимого дизайнера, о котором говорила не со мной, но со
