и говна и палок. Ой, простите, из бросовых природных материалов.
*Меня тут тоже
торжественно принимали,
так что процедуру я припомнила.
И это всё надо было тщательно поэтапно прорисовать. Рисование меня немного успокаивало, почти как размеренное дыхание (четыре счёта вдох, восемь — выдох), только вот бумаги съедало очень прилично. В «Промтоварах», куда я регулярно ходила за альбомами для рисования, а потом для черчения (для некоторых целей они подходили гораздо лучше в силу гладкости и плотности бумаги) меня уже узнавали, и в этот раз, не успела я подойти к прилавку, продавщица сказала:
— Бумага для черчения закончилась.
Вот блин!
— А альбомы есть?
— Только тетради для рисования, — она махнула рукой на витрину. В тетрадях для рисования была тонковатая бумага, и по качеству они меня не устраивали никак.
— А для черчения когда будет, не знаете?
— В среду приходи, должен быть привоз.
— Спасибо.
Я уныло вышла на крыльцо. Вокруг сияло солнце, с крыш капали остатки последнего дожившего до середины апреля снега, пахло просыпающейся землёй и тополиными почками.
Нет, ждать до среды мне решительно не хотелось! Мне требовалось три альбома, прямо сейчас. Вот, знаете, когда огонь в ж… м-м-м… в организме горит? Надо — и всё тут, хоть тресни.
Я прошла от «Промтоваров» по аллейке до «Трёх поросят». Решение созрело, и я уверенным шагом направилась под горку, в сторону остановки «Болотная». На Мухиной, напротив папиного дома, был весьма неплохой книжный магазин. А в этом магазине был отдел канцтоваров. Отчего бы мне и не пройтись? Тут ходу-то километра полтора. От болота в горку, правда. Ну, да ничего. Минут пятнадцать топать от силы.
Однако, ближе к Болотной моя уверенность изрядно сдулась. Внутри своей головы я периодически сбивалась на привычные реалии будущего, а улицы Захарова-то ещё нет! Точнее, есть от неё крошечный огрызок на самом верху, у Мухиной. А тот спуск, по которому будут троллейбусы ходить, даже ещё отсыпа́ть не начали. Ближайшая дорога проходит по Сеченова — а это сразу километровый крюк. Можно было, конечно, пройти прямо через болото, были там переброшены длинные такие многосуставчатые мостки. Реально длинные, по расстоянию больше, чем школьный стадион, точно вам говорю. Смущало меня то, что само болото было чрезвычайно малохожим местом, заросшим ивняком. Зимой там становилось относительно прозрачно, а сейчас листва уже вовсю полезла, не видать, кто на другом конце стоит.
А ещё мостки выходили на длинный ряд домов, построенных как в деревне, с большими приусадебными участками, и я боялась, что из какого-нибудь двора могут выскочить собаки.
Вообще, этот райончик Мухиной и Якоби был весь низкоэтажный. За рядом индивидуальных домов шли бараки, в которых уже никто не жил, и их переделали под всякое: магазинчики, приём ветоши, приём макулатуры. А выше начинались дома́ двухэтажные, тоже деревянные, восьми- или шестнадцатиквартирые, часть с печным отоплением, с построенными специально для этих домов длинными рядами дровяных сараек, в которых частенько содержались куры, поросята, козы. Сейчас (в восемьдесят третьем) здесь стало больше похоже на город, а двадцать лет назад, папа рассказывал, проезжающая машина была такой редкостью, что ребятишки с ближайших дворов сбегались к дороге на звук мотора, посмотреть на этакое диво, а в сарайках проживали даже коровы, которых пасли в ближайшем лесу — буквально, только дорогу перейти.
Как идти, я прекрасно представляла, по этим мосткам мы ходили множество раз — недалеко от папиного дома стоял кинотеатр «Байкал», а чуть дальше — детская поликлиника. Но мне стало очково. Я остановилась у спуска к болоту, вглядываясь в кусты на противоположном берегу.
— Ты, девочка, что — потерялась?
Я чуть не подпрыгнула. Позади меня стояла тётя с двумя полными хозяйственными сумками.
— Да нет. Мне к «Байкалу» надо.
— Ну, пошли. Я как раз туда.
Не сказать, чтоб я прям так сильно обрадовалась. Тёти — они, знаете ли, тоже бывают разные. Но пошла следом. Понадеялась, что если собаки — на двоих сразу не кинутся. А если какая подстава — кину в ноги портфель и побегу назад. Авось, запутается и сразу не догонит.
Никаких, однако, засад на пути не возникло. Мы благополучно дошли до кинотеатра, после чего я сказала «спасибо» и повернула налево, а тётя — направо.
Я шла, глазела по сторонам и рассуждала про себя: какое, что ни говори, пока ещё неспешное всё. И личного транспорта почти нет. Дороги пустые, считай. Уже к двухтысячным такую картину можно будет наблюдать разве что часов в шесть утра. Нет, скорее, в пять, мда. И воздух над городом был совершенно чистый и прозрачный. Как говорится, наслаждайтесь, пока можете.
26. КНИГИ И ПЕРСПЕКТИВЫ
ВОЛШЕБНОЕ МЕСТО
В книжном меня неожиданно узнали. Продавщица поздоровалась, спросила:
— Оля, ты сегодня с мамой?
— Нет, я одна.
— М-м. Ты маме скажи, — она понизила голос, хотя в магазине практически никого не было, кроме какой-то бабуси, — пусть зайдёт ко мне на недельке.
Ага. Это, по ходу дела, та соседка с папиного двора, которая ей периодически книжки притыривает.
— Вы можете мне показать, — сказала я. — Я, если что, куплю.
Тётенька оглянулась на бабусю. Та пристально смотрела на нас.
— А в канцелярию подойдите, а? — позвала бабуля.
Продавщица кивнула мне, мол: подожди, — продала бабульке банку красных чернил, набор плакатных кистей и лист ватмана и снова вернулась ко мне.
— Ну, смотри.
Книг оказалось много, как будто эта тётя специально их копила (не исключено, что так и было). Я перебирала стопку. Ну, допустим, «Чук и Гек», пусть будет. Люблю их. Душевно написано, как ни крути.
Сотника рассказы — тоже весьма неплохо, с большим юмором и без занудства.
Пришвин и Паустовский — сразу нет, даже не глядя, что там за шедевры. Классики, хорошо пишут, молодцы, но — нет. В школе детей так залюбливают этими двумя персонажами, что ни один здравомыслящий ребёнок добровольно ни того, ни другого мэтра не откроет.
Над Булычёвским «Миллионом приключений» я задумалась. Обижена я на него. Не на «Миллион приключений», конечно, а на Булычёва, и на то, как яростно сразу после развала СССР бросился он поливать грязью всё то и всех тех, кого буквально вчера превозносил. Жиденький оказался человечек. Взять-не взять? А! Возьму. Посмотрю хоть на стилистику свежим взглядом — как сейчас детские фантасты пишут.
Лев Кассиль «Кондуит и Швамбрания». Нет. Помню, с какой зубодробительной скукой читала её в детстве — потому что читать что-то хотелось, а больше было нечего. Зачем себя вторично примучивать? Многим нравится и даже вызывает восторг, но… Как говорится, совсем не моя чашка чая.
Ещё одна книга, имевшаяся в моей прежней библиотеке (видимо, по случаю сегодняшней оказии и купленная) — «Это было на Почай-реке». Нечто вроде бы историческое. Нет, не люблю.
Мамин-Сибиряк «Алёнушкины сказки». Сколько раз пыталась — не заходит стиль вообще. Какое-то… для деточек.
Зато над следующими книгами я буквально затряслась. Одна из книжек была продолжением серии про Муфту, Полботинка и Моховую Бороду (Эно Рауда). И неважно, что продолжение, а начала нет, всё равно возьму! А вторая радовала меня много лет, пока кто-то не скомуниздил: книга увлекательных математических игр «Головоломки профессора Головоломки». Беру!
Напоследок я крайне удивила продавщицу, отказавшись от «Последнего из могикан» Фенимора Купера и от книжицы Дюма. Первый зануда. С тем же успехом можно затяжные описания Вальтера Скотта читать, по сорок листов без диалогов. Второй — бессовестный сочинитель альтернативной истории. Ценности для меня (ввиду грядущего вскоре расцвета романистики) ни тот ни другой не представляет.
— Вот эти я возьму, — хлопнула я по меньшей стопке. И ещё мне три папки бумаги для черчения. Есть?
— Есть-есть. Как понесёшь?
— А в портфеле!
Хорошо, денег хватило. Счастья у меня было — просто полные штаны. Люблю хорошие книжки, прям до умопомрачения. Я уложила покупки в свой портфельчик, и тут взгляд мой остановился на прилавке с раскрасками. В голове как будто звоночек бздынькнул. Я подошла, взяла первую попавшуюся: «Луна в синем море». Пролистала. Шестнадцать страничек и корка. Перевернула на тыльную сторону обложки, посмотреть выходные данные.
— Пятнадцать копеек, — подсказала продавщица.
— Да, я вижу, спасибо.
