Она удивилась, что сказала ему правду. Похоже, это место вызывало доверие к людям.
— Темпл, — ответила она.
— Откуда ты? — спросил Дирк.
— Из многих мест.
— Я спрашиваю, в каком городе ты выросла?
— В основном в Теннесси.
— Я знаю, где он находится. То есть я видел его на карте в нашей школе. Дело в том, что я родился в Лонгвью, и мне еще не удалось побывать в других городах, кроме Далласа. Мама возила меня туда однажды на поезде. Ты же знаешь, как опасны такие путешествия.
— Опасности — это как бы то, к чему я привыкла.
— Темпл, не нужно говорить «это как бы то».
— Почему?
— Нелепый набор слов, — ответил он, как будто повторял чужие слова. — Такие обороты свидетельствуют об отсутствии четкого суждения. То есть изысканности.
— Нелепость — это все, на что я способна.
— Сколько тебе лет?
— Я не знаю. Какой сегодня день?
— Четвертое августа.
— Тогда, наверное, мне уже шестнадцать лет. Я думаю, мой день рождения был на прошлой неделе.
Она попыталась вспомнить, что делала в такую знаменательную дату, но дорога съела все различия между прошедшими днями.
— Шестнадцать! — радостно воскликнул Дирк. — Мне тоже шестнадцать. Не хочешь пойти со мной на свидание?
— Свидание?
— Мы можем заглянуть в столовую и заказать там «коку».
— Со льдом?
— Они всегда подают ее со льдом.
— Хорошо. Идем на свидание.
Они отправились в столовую. Дирк настоял на том, чтобы держать ее за руку. Он разочарованно нахмурился, когда Мори последовал за ними, но Темпл отказалась оставлять своего спутника на улице.
Столовая привела ее в восторг. Настоящая стойка, столы, кабинки и все остальное, что она фрагментарно встречала в запыленных пустых заведениях у обочин дорог. Дирк пригласил ее в кабинку, однако Темпл опять ответила отказом. Ей хотелось посидеть за стойкой. Они взобрались на высокие табуреты, и Дирк заказал три «кока-колы». Играя роль великодушного хозяина, он даже отдал Мори свою соломинку.
— Тебе нравится музыка? — спросил юноша.
— Да. А разве бывают люди, которые не любят ее?
— Нам повезло. На нашей защищенной территории сохранился музыкальный магазин. Прямо на этой улице. Я могу на спор назвать тебе сотню композиторов, которых ты никогда не слышала.
— Для тебя это будет безопасным пари.
— Мне нравится рок-н-ролл, но я в основном слушаю классические композиции Чайковского, Рахманинова и Сметаны. Вот настоящая музыка для цивилизованных людей! Ты слышала «Девятую симфонию» Дворжака? Это самая красивая вещь в мире. Она вызывает во мне чувство, что все доступно и возможно.
Он продолжал говорить о чем-то интересном и совершенно незнакомом для Темпл. А она посасывала «коку» и вылавливала ложкой маленькие кубики льда. Они весело хрустели на ее зубах, и мир, о котором рассказывал ей милый юноша, казался очень странным и приятным местом. Конечно, он никак не соответствовал реальности, которую видела Темпл, и ни один ее знакомый не поверил бы в его существование. Но ей нравилось слушать рассуждения Дирка о великом будущем людей, и поэтому она не прерывала своего собеседника.
Он с восторгом заявил, что администрация города решила расширить территорию крепости — передвинуть баррикады и квартал за кварталом занять весь Лонгвью. Однако для этого требовались люди, способные защищать границы. Их община нуждалась в новых поселенцах, в специалистах, обладавших мастерством, умом и продвинутым мировоззрением.
— И однажды мы вернем себе весь город! — продолжал он, возбужденно размахивая руками. — Затем мы продвинемся дальше на восток до самого Далласа! И на юг, к Хьюстону. Это нам по силам. Нужны лишь люди. А когда мы объединимся с теми двумя городами, наша армия пройдет по остальному Техасу. Мы восстановим штат и заявим права на прежнюю цивилизацию. Солдаты будут расширять границы колоний под музыку Дворжака, потому что этот композитор писал музыку для нового мира. Мы отстроим новый мир, и тогда алчным присоскам некуда будет идти, кроме как в глубины океана.
— Присоскам? — спросила она.
— Тем, кто высасывает нашу кровь, — ответил Дирк. — А ты как называешь их?
— Забавное слово. Я никогда не слышала раньше, чтобы о них так говорили.
— Ну…
Он выглядел обескураженным. Темпл почувствовала сожаление, что сбила юношу с его волны. Затем к ней пришло раздражение по поводу ее сожаления, возникшего из-за мальчика с большой серебряной пряжкой на поясе.
Но он собрался с духом и подтянул на шее розовый бантик счастья и оптимизма. Взяв ее под руку, Дирк предложил прогулку по девяти кварталам Лонгвью. Ладони Темпл вспотели. Она пыталась высвободить руку, однако Дирк не отпускал ее. Он с улыбкой продолжал рассказывать о городе и даже не смотрел на нее, как будто не сомневался в том, что однажды они поженятся, и у них будет целая жизнь, чтобы разглядывать друг друга.
— Чем тебе нравится заниматься? — спросил он.
— Что ты имеешь в виду?
— Темпл, почему ты всегда спрашиваешь, что я имею в виду? Меня смущают такие вопросы.
Он вздохнул, но, вспомнив о благих плодах терпения, улыбнулся ей.
— Например, мне нравится слушать музыку, — пояснил Дирк. — Еще мне нравится читать книги или писать рассказы о странствиях и приключениях. У нас дома имеется гитара. Я люблю играть на ней. А какие у тебя увлечения?
Почти все ее увлечения были связаны с выживанием в реальном мире. Но они не соответствовали игре на гитаре. Не тот уровень. Она пыталась найти подходящий ответ и не могла.
— Мне нравится то же самое, — сказала Темпл. — Абсолютно то же самое.
— Тогда у нас много общего, — обрадовался Дирк.
— Конечно. К сожалению, мне пора идти.
— Хорошо.
Не выпуская ее ладонь из своей руки, он встал перед ней.
— Мне понравилось наше свидание, — произнес Дирк.
— Мне тоже. Спасибо за «коку».
— Я хотел бы встречаться с тобой.
— Это было бы здорово. Но я не останусь в Лонгвью. То есть я хочу сказать, что ваш город чудесный и все такое, однако мы с Мори должны попасть в другое место.
Дирк принял эту новость как истинный джентльмен.
— Я тебя никогда не забуду, — сказал он.
— Правда?
Он поцеловал ее — совсем как ребенок. Рот Дирка накрыл губы Темпл, и, когда он отклонил голову, ей пришлось вытереть слюну с подбородка. Она вспомнила Джеймса Гриерсона. Его поцелуи, пропахшие виски, были приятными и настоящими.
