очень похож был треск мотора.
— К тебе, что ли? — спросила проницательная Вера Павловна.
— Вряд ли, но я посмотрю — уклончиво сказала я.
Старая куртка висела ближе, но я почему-то накинула новую, короткую, она мне нравилась, и вообще успокаивала. Если что-то пойдет не так, просто застрелю незваного гостя. Хотя бы морально.
В том, что прикатил Юрка, я почти не сомневалась.
Черный мотоциклист и кошка гипнотизировали друг друга. Кошка держалась насмерть, защищенный шлемом гость не отступал.
Завидев меня, Юра стащил шлем. Я хотела сказать, что сегодня он похож на домового панка, но не рискнула. Взгляд гостя был нехорош.
— Добрый вечер, случилось что-то? — проявить нейтральное миролюбие мне подсказывал здравый смысл.
— Объявление на АвАукцион твое? — без предисловий вопросил гость.
— Иногда там бываю — признала я.
— Рита, ты шутила или просто спятила? — проникновенно уточнил Юра. — Залепить такой фейк и оставить реальный номер телефона? Это как? Тебе сколько раз звонили?
— У меня же здесь сеть не берет. А почему фейк… Да что такое вообще случилось? Меня привлекут за подделку двух долларов?
Домовенок сурово посмотрел на меня, достал телефон и открыл страничку. Хмыкнул:
— Да, сети нет. В общем, закрыто твое объявление, так бывает, когда администрация чует подставу и неприятности. Но звонить покупатели тебе все равно будут.
— Я телефон потеряла. Придется новую симку покупать — сразу сказала я.
— Вот это выглядит разумным.
— А что вообще неразумного в старой двухдолларовой бумажке?
Юрка нервно щелкнул забралом шлема:
— Ну как тебе сказать… Звонит мой брат и говорит, что ты заболела. Типа, расстройством психики. Дает мне ссылку. Я вижу банкноту, пробиваю поиском… таких фоток нет. Хорошая шутка, солидно сделанная.
Терять мне было нечего, я достала проездной и вынула из обложки вложенную туда для сохранности купюру.
Показалось, что Юра и мотоцикл сейчас упадут. Они устояли — зашедшая в тыл опасная кошка их мобилизовала и укрепила духом.
— Рита, но откуда⁈ — простонал домовенок, бережно расправляя злосчастную купюру. — Да, второй выпуск 1863 года. Офигеть! Откуда⁈
Это был сложный вопрос. Так просто в двух словах ведь не объяснишь. Да и вообще объяснять не очень-то хотелось. Поэтому пришлось перейти в атаку:
— Объясни, что с ней не так? Поддельная?
— Откуда мне знать? Я не специалист. Но мой брат говорит, что это или подлинник, или какая-то очень хорошая имитация. На АвАукционе цену догнали до миллиона трехсот…
— Стоп! Это точно про мое объявление? — уточнила я.
Юра посмотрел. Так смотрят в детсаду на девочку, опрокинувшую непустой горшок.
— Я поняла. Спасибо, что предупредил. Я не подозревала, что два доллара за какие-то сто пятьдесят лет так вздорожали.
— Дело не только в годе выпуска, а в номинале, и… — он перевел дух и почти спокойно продолжил: — ладно, ты в деталях не разбираешься, но тогда почему не спросить? Ты же знаешь — у кого. Или у тебя Кирилл антипатию вызывает?
— Не вызывает он у меня антипатии! И Света не вызывает. Да и ты, хотя и пытаешься кричать, в общем-то, не вызываешь антипатии. Просто сглупила. Так с кем угодно может случиться.
— Да, но такая купюра не у каждого «кого угодно» имеется. Легко могли развести, да и голову пробить, если не хуже.
— Раз голова тупая, так пусть страдает — самокритично призналась я.
— Вообще ты не кажешься тупой. Поэтому я сильно удивился. Вот так элементарно подставляться…
— Юра, я в нумизматике не разбираюсь. А вот как подставилась — вполне осознаю. Телефон меняю, на АвАукцион дорогу забуду, если что, буду обращаться за консультацией — я была полна уверенности, что так и сделаю, хотя одновременно пыталась вспомнить, сколько у меня в запасе еще двухдолларовых образца прекрасного 1863-го года.
Домовенок, видимо, уловил мою неуверенность, и смотрел вопросительно. Я приготовилась отчаянно врать, хотя делать этого мне совсем не хотелось. Но этот ловкач вдруг сказал:
— А я ничего спрашивать не собираюсь. Только не вляпайся, пожалуйста. Если что нужно, позвони Кириллу. Они со Светкой о тебе хорошего мнения. Сегодняшний… эксцесс я им как-нибудь объясню.
— Спасибо!
Объяснение эксцессов меня не слишком волновало, рано или поздно справка из психбольницы всё всем объяснит. Но Юра проявлял очевидное благородство, а это качество в наши дни попадается не чаще вот таких двухдолларовых купюр. Кроме того, торчать во дворе между враждующими мотоциклом и кошкой было как-то неудобно.
— Зайди, хоть чаю попьем. Ты взмок весь, а ехать далеко.
— Нет, я сегодня у себя ночую. Там ремонт, но жить можно. У меня студия примерно вот в таком доме — он кивнул на нашу с Верой Павловной обитель.
Это было интересно. Про то, что некоторые ушлые студенты в наше время наскребают непосильным сетевым трудом денежки на покупку студии, пусть и при минимальной поддержке брата, мне проболталась Светка. Но нюансы мы, конечно, не обсуждали.
— А почему ты «вторичку» взял?
— Новострой в центре мне никак не потянуть. Я конкретный район искал — домовенок сказал, где взял квартиру.
— Красиво некоторые живут — только и вздохнула я.
— Там метры на любителя, да и ремонт я лет десять буду делать. Вот хотел с тобой про дизайн проконсультироваться.
— Это всегда! Если идеи подойдут, я тебе все нарисую и документацию подготовлю — заверила я. — А сейчас пойдем, чаем напою. Там еще экспериментальные куриные грудки остались, они тоже на любителя, если рискнешь, так попробуешь.
Вдумчивый мотоциклист к куриным грудкам не побежал. Поправил шлем на сидении и сказал:
— По-моему, ты не очень жаждешь меня в гости приглашать. Лучше я поеду.
— Я тебя не в гости, а на чай и курятину приглашаю. Насчет гостей действительно сложно: у меня такая квартира, что это почти комната, съемная, без ремонта и прочего. Очень временная. Приличные дизайнеры такие жилищные условия держат в строгой тайне.
Он хмыкнул:
— Рита, у тебя столько тайн, что среди них временная не-дизайнерская комната будет на последнем месте. Но я ничего не спрашиваю, это просто наблюдение. А что, курятина очень дизайнерская?
Мы пошли прямо на кухню.
— Спортпривет колесной смене! — приветствовала гостя Вера Павловна. — Я как раз все по времени рассчитала и чай освежила.
— Сначала пусть грудками отравится — запротестовала я.
Мы доели грудки,
