видеозапись: впечатление осталось грустное. Во-первых, утомило тотальное фрондерство. Группа за группой из песни в песню повторяли очень похожие гневные обвинения в адрес гнусных "них" и выражали сочувствие униженным и оскорбленным "нам". Справедливые, конечно, сетования, уместная ирония, но скучновато. К тому же в этой всеобщей "левизне" был элемент своего рода конформизма, точнее, "униформизма". Для политической партии это, может быть, и неплохо — но вот для искусства… Во-вторых, ужасный уровень игры и вообще музыкального мышления (было несколько исключений, правда). Если в эпоху квартирных концертов и подвальных сэйшенов это было терпимо, в чем-то даже адекватно, то теперь резало слух. Явно прошло то время, когда "халяву"[91] и убогость легко можно было оправдать аргументами типа: "Зато мы поем честно и от всей души…" К тому же, уж если говорить всерьез об оппозиции натренированной эстраде — разве можно реально конкурировать с ней, обладая арсеналом наивной самодеятельности? Впрочем, о конкуренции речи не шло. Красивый тезис о "национальном роке" выродился, по сути, в отчаянный призыв: "Назад, в подполье!" Однако мало кто из музыкантов откликнулся на него с энтузиазмом.
Саша Башлачев
Рок-клуб. Февраль, 1988
Между тем происходящее "наверху" вновь дало поводы для пессимизма. Сначала — известные события, связанные с отставкой Б. Н. Ельцина. Затем — письмо троих писателей (Ю. Бондарев, В. Белов, В. Распутин) в газету "Правда", вновь призывающее к искоренению рока. Наконец, упорные слухи о том, что многострадальная "Рок-панорама-87" опять переносится (или отменяется). К счастью, последнего не произошло. Московские городские власти позаботились только о том, чтобы запретить какую бы то ни было рекламу фестиваля, а также наводнили Дворец спорта в Лужниках невиданным количеством милиции и дружинников. Несмотря на это, концерты проходили при почти аншлагах, в течение всех шести дней. Выступило несколько десятков групп, профессиональных и "клубных", со всей страны. Зияющим пробелом был Ленинград: большинство групп отказалось ехать в знак солидарности с запрещенными в Москве "Алисой" и "Телевизором"… Но в целом — грандиозное мероприятие.
Филармонические группы вновь доказали свою полную импотентностъ. Успех имели "АВИА", "Наутилус" и — довольно неожиданно — группы московской Рок-лаборатории. (Хотя "Звуки Му" вновь не были допущены.) Сергей Попов (группа "Алиби") оказался автором самой популярной песни фестиваля, "Ответ "Правде", с хорошей фразой о том, как хочется плюнуть вслед "вельможным черным "Волгам". "Алиби" получили главный приз — электроорган "Электроника"… Не на шутку испугал публику маниакально-депрессивный квартет "Нюанс", играющий нечто среднее между фанком и арт-роком, но в сугубо истеричной манере. Пожалуй, их выступление было верхом музыкального экстремизма "Рок-панорамы". "Ва-Банк" во главе с бывшим дипломатом Сашей Скляром дал под занавес лабораторского шоу немного элегантного позерского панк-рока… Об остальном я умолчу, ибо оно того стоит. Выдохнув кислую громадину "Рок-панорамы", советский рок застыл в изнеможении. Под Новый год было минус тридцать.
Семнадцатого февраля в Ленинграде покончил с собой Саша Башлачев.
Я не думаю, что состояние дел в роке хоть как-то повлияло на его решение. И тем не менее смерть нашего лучшего (может быть, единственного настоящего) поэта точно совпала и символически обозначила конец одной эпохи.
1987 год, как мне кажется, был последним, сумбурным годом определенной формации советского рока. Той самой "классической" формации, что зародилась в середине 60-х и постепенно развивалась под знаком запретов, изолированности от внешнего мира, идеализма и нищеты. Итоги этого развития неоднозначны. Есть достижения: несомненный духовный потенциал, чувство сопричастности и жажда правды, выраженные в лучших песнях, — а их были сотни и тысячи. Хороший уровень владения словом, заряженность на то, чтобы будить мысль… Все это позволило нашему року вершить свою тихую революцию в умах молодых людей в самые беспросветные годы, быть эмоциональным и психологическим тоником, а в каком-то смысле — и предтечей гласности. Можно сказать, что в специфических условиях нашей страны рок взял на себя функции, вообще не свойственные молодежной развлекательной музыке (каковым рок изначально и во всем остальном мире является). В этом его уникальность и в этом же — его обреченность… Ибо по мере того как наше общество начало возвращаться к цивилизованным формам, стало очевидно, что духовная миссия рока в общем и целом исчерпала себя. Теперь его место надлежит занять тем, кому положено, — честной литературе, невымышленной истории, религии… А року, в свою очередь, предстоит занять место в своей культурной нише — той самой развлекательной и молодежной… К чему он, естественно, не готов. Не готов потому, что этой самой музыки, а уж тем паче веселья и жизнерадостности, в нашем роке (за редкими исключениями) никогда толком и не было. Даже ритм, строго говоря, мало какая группа может держать… Таков несомненный минус развития формации.
Итак, на рубеже 1988 года остались в неповторимом прошлом: запреты на жанр (осенние передряги были последней на моей памяти крупной акцией антирокового лобби), свирепая цензура (если говорить только о концертных выступлениях — то практически и цензура вообще), уравнительные или же нулевые гонорары, "невыездной" статус. Последние два года десятилетия проходят под знаком бурного развития двух новых процессов: перевода советского рока на рыночную основу и вовлечения его в международную тусовку. Начну с первого.
С внедрением хозрасчета и появлением концертных кооперативов у нас наконец-то стала возможной принятая во всем мире практика. Согласно ей артисты получают реальную часть доходов от своих выступлений. Грубо говоря, система такая: исполнители через посредников (те самые кооперативы) заключают прямые договоры с концертными площадками, называя при этом свою "цену". Цена может выражаться двояко: или как фиксированная сумма, или как определенный процент от общего дохода мероприятия[92].
(Прошу прощения за казенную терминологию.) В любом случае это не мизерные "концертные ставки", придуманные чиновниками, а суммы несравненно большие. Гонорары популярных групп колеблются в пределах от пяти до десяти тысяч рублей за концерт, рекордсмены вроде "Ласкового мая" брали и по двадцать пять.
В принципе это абсолютно разумная система, и, рассуждая логично, можно было ожидать, что она, подобно западному шоу-бизнесу, позволит упорядочить концертную деятельность и будет стимулировать артистов в плане всяческого "повышения качества", дабы оправдывать суперзаработки… Однако Советский Союз лишний раз продемонстрировал свою полную непредсказуемость ("умом Россию не понять"), поскольку вышло все как раз наоборот.
"Коммерческие" гастроли стали раскручиваться вовсю с начала 1988 года. Уже осенью можно было наблюдать печальный результат: публику так перекормили роком, что она перестала ходить на концерты. Впервые в истории выступления рок-звезд и
