гонщика прошло под оглушительный рёв стадиона.
Вэйс откатил мотоцикл в сторону, ноги не держали, были ватные. Он не верил в то, что произошло там, в воздухе. Такого просто не могло быть!!! И это улыбающееся лицо Лёхи Меркулова… Он сполз с мотоцикла на землю и не мог отдышаться. И вдруг он увидел Её. Она бежала к нему, рыжие волосы развевались на ветру ярким пламенем:
– Вэ-э-эйс!!!
На едва гнущихся ногах Алексей поднялся к ней навстречу и раскрыл объятья.
Она в истерике била его в грудь маленькими кулачками:
– Я ненавижу тебя! Ненавижу!!! Я чуть не умерла от ужаса там, внизу…
И уже покрывала его лицо поцелуями, шепча:
– Ненавижу… сумасшедший мой, любимый мой… ненавижу…
Вэйс посмотрел в её лицо, родное, мокрое от слёз, сияющие глаза и нашёл шепчущие, мягкие, податливые губы…
– Ты так нужен мне, Вэйс.
Когда Наумов подлетел, он увидел свою Лею, сидящую на мотоцикле, и Вэйса, который нежно прижимал её к себе и целовал. С минуту смотрел он на это зрелище, потом деликатно отвернулся и тихо ушёл.
Они летели на мотоцикле под 150 км/ч в направлении Листового. Вэйс чувствовал всем телом, как она прижимается к нему сзади. Тёплый встречный ветер в лицо навеял особое состояние Алексею:
– Я намерен окончательно и бесповоротно занять твоё место, парень, – мысленно обратился Вэйс к Меркулову. – Хотя, если б ты был против, ты бы не помог мне там, во время прыжка. Прости, что не поблагодарил сразу…
Они пили чай на кухне, глядя друг на друга шальными глазами.
– Вэйс, ты, наверное, сочтёшь меня избалованной… Ты можешь отнести меня в спальню на руках? – попросила Лея, стыдливо опуская глаза.
Вэйс всё сразу понял:
– Он так делал?
Она лишь тихо покачала головой. Волна нежности к ней захлестнула Вэйса, проглотив комок в горле, он кивнул:
– Всегда… Только на руках… Обещаю.
* * *
Лея сладко спала. Вэйс так и не сомкнул глаз. Сегодня эта девочка разрушила все его представления о самом себе. Где, в каких недрах таилась внутри него нежность?! Только сейчас она хлестанула на поверхность бурным потоком, смывая всю его хвалёную брутальность. Каждое прикосновение к ней, лёгкое, как к мотыльку, будоражило, словно он, Вэйс, был оголённым нервом. Она не отпускала его взглядом и целовала его в глаза. И её дыхание рядом с его губами доводило Вэйса до дрожи, до исступления…
Сейчас он лежал и пытался себя собрать. Если б кто-нибудь задал Вэйсу вопрос: "Были ли у него женщины до сегодняшней ночи?", он бы ответил: "Нет!"
"Как удивительно устроена жизнь," – думал он, вспомнив первое появление Леи в его доме. "Извини, кажется, я твою чашку разбила…"
"Лея! Ты не чашку разбила, ты разбила мою прошлую жизнь, разом и вдребезги!"
Турава открыла глаза.
– Ты что, не спал всю ночь?
Он кивнул, не сумев соврать ей.
– Боялся: закрою глаза, а ты исчезнешь, "как сон, как утренний туман…"
И он поцеловал её.
– Глупый! Куда я от тебя исчезну?! Ты ж притягиваешь, как магнит: оторваться невозможно! Я с Берлина по тебе с ума схожу!
И она, как кошка, забралась под его руку.
– Ну, вот видишь?..
Алексей засмеялся:
– Будем вставать, а, Лисёнок?
Она кивнула.
– Отец завтра уезжает, хочу побыть с ним. Вчера так и не увиделись: кто-то меня похитил!
– Так он что, не знает, где ты?! – забеспокоился Уваров.
– Нет, знает, -пролепетала и потупила она свои хитрые глазки. – Я ему смс-ку кинула.
Вэйс откинул простыню, готовясь подняться. Лея увидела шрамы и осторожно, подушечками пальцев провела по самому большому.
– Лея! Мы сейчас никуда не пойдём… – предупредил он. – И к папе ты сегодня точно не доедешь…
Лея отдёрнула руку.
– Больно было? – прошептала она.
– Сначала, потом привык.
Тут он изловчился и поймал её стопу.
– А тебе? – спросил, намекая на мозоли и стёртые ногти. – Тоже ведь больно!
Лея только вздохнула и отзеркалила :
– Сначала… Потом привыкла.
Они посмотрели друг на друга и прыснули.
– Вот и встретились два фанатика, – подытожил Алексей. – Всё, поднимаемся на раз-два-три.
Турава кивнула. Вэйс приготовился считать:
– Раз… два....три!!!
Он честно выскочил из постели и стал одеваться. Она же лишь глубже зарылась в простыни и забрала его подушку.
– Ах ты, маленькая мошенница! – вновь атаковал её Вэйс.
Сгрёб в охапку, высвободил из простыней и припугнул уже не нежным, а страстным поцелуем: она только ахнула. Когда он её отпустил, Лея не мигая, смотрела на него, потрясённая внезапным порывом: "Да, я играю с огнём! Он же чёрт-те на сколько меня старше…" И быстро вылезла из постели одеваться.
Они позавтракали на скорую руку, покормили Потапыча. Уваров принёс для неё кожаную мужскую куртку и шлем, будучи сам в полной экипировке.
– Надевай.
– Я утону в ней!
Вэйс не стал спорить, просто подошёл и одел Тураву, как маленького капризного ребёнка, подвернув рукава куртки.
– Ого! Теперь ты всё будешь решать за меня? – игривым голосом поддела его Лея.
– Не всё, но многое,– отрезал Вэйс. – И прекрати соблазнять меня, женщина!
Лея смутилась и закусила губу. Потом уже серьёзно сказала:
– Ты ж не спал всю ночь! Как ты поведёшь мотоцикл?
– Быстро, – усмехнулся Вэйс.
Потом взял её за руку и повёл за собой к выходу. Она любовалась каждым его движением: как он расчехляет один из мотоциклов, осматривает его, выводит из гаража. Наконец, Вэйс надел не неё шлем.
– Не боишься?
– С тобой – нет!
И она прильнула к нему сзади, обвив руками за талию.
* * *
Пристроив мотоцикл на платной стоянке, Вэйс сопровождал Тураву до квартиры: счёл, что так будет правильно. Он полностью нёс ответственность за то, что увёз девушку к себе, за то, что соблазнил её. "Хотя, это спорный момент: кто ещё кого!.." В случае чего, он был готов ответить на все вопросы её отца.
Услышав звонок, Наумов открыл дверь. На пороге стоял Уваров и держал за руку Лею, она выглядывала из-за его спины виновато-счастливыми глазами. "Всё, дозрели, голубчики!" – с одного взгляда определил Наумов и вдруг прозрел, как же он раньше не замечал: Вэйс и Лея так похожи на них с Дарико. Лица разные – суть одна! "Интересно", – отметил он про себя.
– Заходите, что в дверях топтаться!
Александр Николаевич хотел было устроить разнос Вэйсу, но увидел: дочь в куртке, шлем держит в руке – и успокоился. За езду Алексея он даже не переживал: Уваров чувствует машину получше него…
– Лея, детка, ты беги к себе в комнату, а нам с
