исправить.
Единственное, на что они могут решиться, - это вызвать девушку из агентства.
Мне становится страшно, когда я думаю о жизни, в которой самым значимым и смелым поступком становится вызов проститутки, деньги на которую удается накопить тайком от жены. Тем не менее, их такая жизнь устраивала. Проститутка и два мартини каждый день после работы позволяли им вытерпеть расписанные и предсказуемые вечерние события, как и всю их тщательно спланированную жизнь. Карл полностью соответствовал этой модели. Иногда я его жалела, а иногда он казался трогательным и смешным.
В тот день ничто, даже Карл с его пустой жизнью, не могло испортить мне настроения. Я с трудом сдерживала восторг, когда пришла к нему в бутик и начала изображать из себя покупательницу. Таков был ритуал: я должна была рассматривать дорогую бижутерию и страшноватые безделушки, пока Карл не решал, что уже может закрыть магазин, и мы вместе отправлялись в заднюю комнату.
Я стала рассказывать ему о том, как хорошо у меня сегодня прошли занятия.
Честно говоря, я очень редко делилась своей настоящей жизнью с клиентами. С одной стороны, она редко их интересовала, потому что в большинстве своем клиентам не нужна проститутка-личность. Она их устраивает в качестве объекта, мягкой живой игрушки или образа. Очень малую часть клиентов, и Карла в том числе, интересовали детали моей настоящей жизни. Мне кажется, что они особенно остро ощущали запретность происходящего, узнавая мелочи из личной жизни девочки по вызову. В основном я их придумываю, потому что не хочу, чтобы люди знали обо мне, вторгались в мою жизнь, претендуя на право стать ее частью более чем на оплаченный час.
Но сегодня с Карлом я не смогла удержаться.
- Эти занятия будут просто замечательными, - счастливо лепетала я. - Студенты уже задают вопросы, причем хорошие вопросы, а не создают поводы для разговора о сексе!
Карл погладил рукой свою лысую голову.
- Мне никогда не был нужен повод для разговора о сексе! - сказал он. Разумеется, это не так. Он не мог говорить о сексе даже с женой, иначе бы меня здесь не было. Но я оставила эту ремарку без внимания.
- Я уже вижу парочку студентов, которые могут позже стать источником проблем па курсе, но в общем они кажутся заинтересованными, и это всего лишь после первого занятия!
Беседы не получалось.
- Ты преподаешь в колледже? - спросил Карл, когда мы зашли в его комнатку и он снял обувь и ослабил узел галстука.
- Да, - ответила я с запоздалой осторожностью. - Я веду занятия в нескольких колледжах.
Его глаза загорелись.
- Ух ты! Это очень сексуально! Скажи, ты заводишься, когда, стоя перед учениками, думаешь о том, как тебя трахали накануне?
- Я никогда не думаю об этом в классе, - быстро ответила я. Карл оказался слишком близок к истине. У меня действительно возникали иногда подобные мысли, только у них было несколько иное направление.
Я на самом деле вспоминала порой о встречах, которые у меня были накануне занятий, и поражалась контрасту, который они составляли с моей дневной деятельностью. Главное - мои воспоминания никогда не носили сексуального оттенка. Честное слово, я никогда не чувствовала сексуального возбуждения на встречах, организованных через службу эскорта. Это была просто работа.
К тому же в моем представлении чтение лекций в аудитории и сексуальное возбуждение абсолютно не совместимы.
Может быть, кто-то из женщин мог испытывать подобные чувства, но для меня сама мысль об этом казалась смешной. Это, скорее, больше относится к стилю Вуди Аллена.
Думая обо всем этом, я радовалась, как в детстве, когда знала и хранила какой-нибудь секрет. Согласитесь, секреты - вещь очень интересная. Моя вторая жизнь постоянно подпитывала меня энергией только потому, что была совершенно несовместима с моей настоящей жизнью. Работа в службе эскорта была запретной, тайной и незаконной. Я ходила по лезвию бритвы, хорошо это понимая. А что, кроме лезвия бритвы и ощущения опасности, может дать вам такую мощную порцию адреналина?
Карла же интересовали более приземленные мотивы.
- Подумай завтра об этом во время занятий, - призывал он меня с явно возрастающим возбуждением, снимая штаны и усаживая меня сверху. - Представляй себе, как я трахаю тебя, двигаюсь глубоко внутри тебя, - добавлял он, совмещая слова с действиями.
- Хорошо, дорогой, я так и сделаю, - пообещала я.
Он поверил. Они всегда нам верят.
На следующий день после урока меня ждала одна из студенток, стеснительно стоя возле дверей аудитории.
- Доктор Эббот, - обратилась она ко мне тихим и серьезным голосом. - Моя мама считает, что я не должна посещать занятия, на которых изучают проституцию. Что мне ей сказать?
- Почему она так решила? - спросила я с удивлением.
В ответ девушка лишь неловко пожала плечами.
- Не знаю, правда. То есть я хочу сказать, вы же не будете нас учить тому, как заниматься проституцией или чему-нибудь в этом роде?
«Да, наверное, именно об этом она и подумала». Так проявлялись нелепые и непонятные представления, которыми общество аргументировало свое сопротивление введению сексуального образования в школе. Считается, что само знание о сексе каким-то образом может пробудить у человека желание заняться им. Кроме того, общепринятое мнение о гомосексуалистах гласит, что они находятся в постоянном поиске новых жертв для «обращения» в свой стиль жизни, который, судя по всему, является настолько привлекательным, что сам молодой человек не в силах ему противостоять и поэтому нуждается в защите.
Я набрала воздуха в легкие и произнесла:
- Вашей матери не о чем волноваться. Этот курс будет не сексуальнее курса по тригонометрии. Мы просто занимаемся научным рассмотрением социального феномена, - спокойно продолжила я, видя, что девушка по-прежнему чувствует себя неуверенно. - Или она боится того, что, закончив этот курс, вы сформируете свое представление о проституции, которое может отличаться от ее собственного?
- По-моему, в этом все и дело, - кивнув, сказала она почти в отчаянии.
- Вы учитесь на первом курсе? - тактично спросила я, уже зная ответ на этот вопрос.
- Да.
Я взяла ее под руку и повела в сторону скамьи. Мы сели.
- Для вашей матери начался один из самых трудных периодов в ее жизни. На самом деле он начался уже давно, с тех пор как вам исполнилось два года, и вы поняли, что можете существовать отдельно от матери. Потом стало еще сложнее, когда вы в
