чем пациент заслужил оказаться в изоляторе.
— Ладно…
Санитар сгреб пойко в карман халата и подался к уху Скальда.
Его голос стал тише.
— Он разломал зубную щетку и всадил ее себе в шею.
Глаза Скальда расширились от удивления.
— Еле спасли… представляете? Ну, и ночка была! Голоса сказали… мистер Лойс понял, что этот пациент очень опасен. Он представлял угрозу для себя и для других. Он мог убить… его накачали препаратами и отправили в изолятор.
— Хм… спасибо…
— Пожалуйста, мистер. Я вернусь к работе?
— Да-да, разумеется.
Санитар опустился на стул и продолжил заполнять журнал. Скальд же быстренько нашел уборную для пациентов и направился туда.
Прикрыв за собой дверь, он остался наедине с немытыми туалетными кабинками, влажными душевыми и треснутыми раковинами. Синяя плитка неприятно смотрела на него со всех сторон. Свет приглушен. Лампа мерцала. Запах оставлял желать лучшего.
— Итак, значит, он стоял здесь, у этой раковины и чистил зубы.
А над раковиной висело заляпанное треснутое зеркало.
— Чистил зубы, смотрел на себя и…
Скальд опустил взгляд вниз, на кран.
— Шла вода.
Он открыл кран и пустил струю воды.
Вода оказалась чистой и без запаха. Что-то подсказывало Скальду, что ответ стоило искать в воде.
— Он мог полоскать этой водой рот. И тогда через воду на него воздействовала сила… черт, о чем я думаю? Какой бред! Другие же тоже пили воду… почему он?
Скальд проигрывал сцену чистки зубов и неожиданно замер перед зеркалом.
— Когда человек чистит зубы, он смотрит в зеркало. Иногда себе в глаза, но чаще — на рот. На зубы. И совсем не замечает, что…
И Скальд заметил тень.
Темный силуэт стоял за его спиной в отражении…
Скальд резко обернулся: никого. Он один в помещении.
— Вот так придешь в психушку и сам свихнешься…
Но стоило Скальду вернуть свой взгляд на зеркало, как из трещины полился ослепительный белый свет.
— Что это?
Света становилось больше и больше. Белые лучи заполняли всю комнату.
Из вида исчезли стены, потолки и раковина. Все заполнял белый свет, струящийся из трещины в зеркале. И вот уже Скальд не видел комнаты вокруг. Все растворилось.
И Скальд, сам того не ведая, пропал из пространства привычного для него мира.
Глава 19. Белая Смерть
— Шон…
— Я люблю тебя, Айс. И мы будем вместе. Обещаю. Я не исчезну из твоей жизни и всегда буду рядом с тобой.
— Можно ли тебе верить?
— Не доверяешь мне?
Он говорит снова:
— Ты веришь мне, Айс?
— Да, Шон… кажется, верю.
И я чувствую его губы на своих губах.
А потом… раздаются крики, мерзкие, ужасные, противные голоса:
— Сердце… да… вырезать… Вырезать и сожрать! Дайте мне его… дайте мне сердце… я больше не выдержу!..
И я кричу.
— Рыба обезглавлена!
— Рыба готова к трапезе!
— Во славу Верховной Матери! Да благословит она наша души в Пепельных Глубинах!
— Мой мальчик, ты хорошо поработал. Давай я помогу.
Я снова… кричу…
— Нет!.. Шон!
Но меня не слышно.
— Шон!
Мой голос тонет во тьме.
Я падаю во мрак. И растворяюсь. Тьма становится частью меня.
Раздается шорох. Я ощутила, как холодок пробежал по поим ногам. Тело. Не могу пошевелиться. Или я…
Глаза приоткрыты. Свет смотрит на меня. И раздается тихий шелест бумаги. Звенит что-то стеклянное.
Я не одна.
Медицинский кабинет. Да, я помню. Я уснула здесь, на этой кушетке. Вместе с Энтони. Он ушел. И Скальд тоже.
Тогда… кто…
— Айседора, — раздался приятный нежных девичий голос.
Девушка в белом халате подошла ко мне.
— Простите, что потревожила вас. Я не хотела будить.
Будить?
Этого я и хочу — проснуться наконец, чтобы больше не видеть этого кошмара.
Черт!
Я стараюсь подняться и сесть. Мне помогли.
— Вам уже лучше. Доктор Серпентес велел мне сменить вам повязки. Он позвонил утром и рассказал, что случилось ночью. Соболезную вам. Кстати, меня зовут Лита.
Лита… необычное имя. И лицо у нее миленькое. Не верится, что такая девушка может работать медсестрой. И откуда у меня такие стереотипы?
— Лита… что ж, рада познакомиться с тобой. Можешь звать меня Айсед… просто Айс. Зови меня Айс.
— Ах, я так привыкла называть доктора Серпентеса по фамилии. Он вечно просит называть его просто Скальд. Никак не могу перестроиться. С вами я постараюсь исправить это. Очень приятно познакомиться, Айс.
— Я не слишком старая, чтобы ты обращалась ко мне на «вы». Давай проще, Лита. Ладно?
— Как скаже… как скажешь, Айс. Давай я сменю тебе повязки?
— Хорошо.
Лита отправилась за перевязочным материалом. Она приготовила чистые марлевые повязки, пластыри и бинты. Лита бережно избавила меня от ранее наложенных повязок и сбросила их в мешок.
— Сколько сейчас времени?
— Два часа дня. А что?
— Я так долго спала…
— Не так уж и долго, учитывая бессонную ночь. Тебе полезно выспаться, Айс. Организму требуется большой отдых после такого потрясения. Это стресс для всех функциональных систем.
А она еще и умна не по годам. Теперь я начинаю понимать, почему Лита работает с доктором Скальдом: она все умеет. Я, ничего не мысля в медицине, вижу, как она профессионально, аккуратно и при этом быстро меняет на мне повязки.
— Некогда мне отдыхать, — выдохнула я, — нужно съездить к его матери. Все рассказать. Она должна знать.
— Уверена, что сегодня — лучший день для этого?
— Чем дольше я оттягиваю этот момент, тем тяжелее становится. Медлить нельзя. Мне нужно поехать.
Лита, сменив все повязки, сняла печатки и сбросила их в тот же мешок с отработанным материалом.
— Лита.
— Да, Айс?
— Мне нужно немного… пойко на проезд в метро. Одолжишь?
— Конечно! Что за вопрос?!
Лита мигом подскочила к стулу, на котором оставила свою сумочку. Из маленького кошелечка она достала несколько пойко.
— Держи. Можешь не возвращать.
— Ох, будь уверена, Лита, я обязательно верну. Я всегда плачу долги.
— В этот раз не стоит. Повязки держатся крепко, езжай, куда нужно. И возвращайся сюда.
Да, я вернусь. У меня еще есть незаконченные дела.
Пойко хватило не только на проезд, но и на хот-дог в забегаловке рядом со спуском в метро. Я жутко проголодалась. Долгое время любая еда вызывала у меня отвращение. Как вспомню ту рыбу… те креветки… пальцы в банке… надкусанный гамбургер Большого Дика… фу! Какая гадость! Тошнит… и еще долго будет тошнить. Хот-дог оказался не таким мерзким, каким казался в моих мыслях. Организм не обманешь — ему нужна еда, как бы я к ней ни относилась.
Перламутр-Бич. Кажется, этот город никогда
