ей.
— По твоему кораблю — люди занимаются и Аршанин обещает, что за две-три недели закончат все работы, — продолжила Агата Петровна. — Какие у тебя планы?
— Собираюсь в вылазку, — ответил я. — Пойдём на Петровский остров, попробуем углубиться и узнать побольше. Кстати, вы знали о большом кольце мертвецов вокруг города?
— Давно уже, — подтвердила бабушка. — Положение неприятное, но не критическое. Если бы они могли пойти вглубь, давно бы пошли.
— У вас действительно весь расчёт на дальнейшее выживание зиждется вокруг рыбной ловли? — спросил я.
— Я не посвящала тебя в этот план, но да, — вздохнула бабушка. — Тоже уже задумался о том, что на запасах от старого мира мы далеко не уедем?
— Подсказали, — покачал я головой.
— Подсчёты агрономов показали, что даже если мы засеем весь Крестовский и Елагинский острова, зерна не хватит, чтобы прокормить всех, — вздохнула бабушка. — Даже если мы пойдём на осквернение могил и засеем Смоленское кладбище, этого всё равно не хватит. Единственное, на что мы можем рассчитывать — это рыболовецкий промысел. И тем не менее, зелёные насаждения во внутренних дворах вырубаются и освобождённые площади готовятся к посадкам. Крыши жилых комплексов оборудуются теплицами и водоснабжением.
— А как быть с электричеством? — спросил я.
— Разбираемся с вопросом, — ответила Агата Петровна. — Возможно, что придётся отправить отряд, чтобы защитить газопромысел, но это выглядит малореальным. Не в наших условиях делать столь опрометчивые шаги. Впрочем, генерал-лейтенант Грозникин обещает осуществлять поставки солнечных батарей из Европы, а также предлагал задуматься об установке ветряков — зелёная энергия теперь выглядит перспективной и реалистичной.
— Звучит так, будто вы знаете, что делаете, — пожал я плечами. — Не хотелось бы возвращаться в девятнадцатый век.
— Надеюсь, обойдётся без этого, — улыбнулась бабушка.
И двух месяцев не прошло после катастрофы, а мы уже думаем над тем, как будем жить дальше.
— Всё, что хотел, сказал, поэтому бывайте.
/26 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, Петровский остров, под мостом Бетанкура/
Съезды с моста были надёжно перекрыты, причём это сделали задолго до нас, с применением перевёрнутых грузовиков и легковушек — переворачивали их, как я понял, с помощью бульдозера, оставшегося здесь же.
Именно поэтому зомби с Петроградского острова вынуждены проходить через Мало-Петровский мост и подниматься на мост Бетанкура, чтобы попасть на Васильевский остров. Не будь у них такого пути, они бы форсировали реку Ждановку и наводнили остров. А так, получается, система ниппель — они заполняют мост Бетанкура, гибнут у стальной баррикады, усиливая Коммуну, затем снова заполняют мост, и снова гибнут. Цикл замкнутый и все окружающие пространства в безопасности.
— Это что такое? — указала Шув на нечто, торчащее в здании.
— Это танк, — ответил я. — Скорее всего, немецкий.
— Т-4, (1) — пояснил Берсон. — Вроде бы модель «С» или «В», но не ручаюсь.
— Хорошая кафешка была, — вздохнула Шув.
Следы ожесточённой битвы были буквально повсюду: на асфальте россыпями лежат гильзы от ППШ-41, МП-40, гильзы от винтовки Мосина и Кар98к, ямки от разорвавшихся гранат и снарядов, осколки стекла и пулевые выбоины в стенах — непримиримые враги принесли свой конфликт с собой…
Тел вокруг нет, но обнаружилось несколько обглоданных костяков в здании. Скорее всего, это был экипаж танка.
Сам танк, к слову, был пробит, минимум, в пяти местах — стреляли из противотанкового ружья. Видимо, он был в движении, когда лобовую броню корпуса пробили две бронебойные пули, поразив механика-водителя.
— ПТРС? — уточнил я у Берсона. — Оно вообще могло пробить лобовую броню танка?
— Если только в упор, — пожал тот плечами. — Вообще, могло.
Танк ограблен — пулемёт и патроны отсутствовали, как и все снаряды. Труп механика-водителя тоже вытащили.
— Как он оказался в городе? — спросил я.
Козьмин и Берсон лишь пожали плечами.
— Эту штуку можно как-то с пользой задействовать? — поинтересовалась Шув.
— Едва ли, — покачал я головой.
— Так нахрена мы тратим время и смотрим на неё? — спросила она.
— Идём дальше, — решил я.
Меня интересовала судьба моста Красного Курсанта. Коммунары смотрели на него с дрона и утверждали, что на нём какая-то странная баррикада, на которую я хотел посмотреть. Ещё я хотел глянуть на пристань яхт-клуба.
Весьма маловероятно, что там осталась хоть одна яхта, ведь в первые дни массам людей, одновременно, в голову пришла идея уйти морем, где точно можно выжить. Но чем чёрт не шутит?
Проходим под мостом и двигаемся по Петровскому проспекту, мимо детсада, через Петровский парк. Видимо, объекты на Петровском острове именовал какой-то фанат Петра I, потому что здесь даже пруд Петровский, и стадион, и кафе есть такого же имени, и детсад, не удивлюсь, если тоже назывался Петровским…
— А они здесь от души повоевали, — хмыкнула Шув.
В парке, который тоже назывался Петровским, обнаружился странный двухбашенный танк цвета хаки, подбитый, а также однобашенный танк цвета фельдграу.
— М3 «Ли» и Т-2, — идентифицировал технику Берсон. — У последнего ходовая разбита.
Но это было и так понятно, потому что из брони немецкого танка торчало основание снаряда. Конкретно в нижней лобовой детали, где, как я полагаю, должна располагаться трансмиссия.
— А так разве бывает, что снаряд остаётся торчать? — спросил я у Берсона.
— Неоднократно видел такое, — ответил тот. — Там ходовая часть, поэтому снаряд легко пробил броню, но ходовка его остановила. Так бывает.
— А М3 «Ли» — это же не наш? — уточнил я.
— Ленд-лиз, — пожал плечами Берсон. — Много чего привезли. И британские «Матильды» с «Черчиллями», и американские М3 «Ли» с М5 «Стюарт». Нормальные танки, хоть и похуже наших «тридцатьчетвёрок» и «Климов».
Мы достигли моста Красного Курсанта и я сразу же увидел в тепловизор какие-то тёплые объекты на крышах заправки и катка.
— Готовимся к бою, — приказал я. — Похоже, это черти.
Примечания:
1 — Т-4 — так в советской классификации именовали Panzerkampfwagen IV, то есть «бронированную боевую машину 4». Это средний танк бронетанковых войск Третьего Рейха, изначально задуманный как средство для борьбы с укреплениями и пехотой противника, для чего на него установили «окурок» — короткоствольную 7,5 см пушку KwK 37 L/24, а в качестве основного танка немцами виделся Т-3 a. k. a Panzerkampfwagen III, на
