была уверена, что он этого хочет — возвращение на Землю означало возвращение к проблемам, решения для которых у неё не было. Однако тянуть долго было нельзя, и Инэрис решила, что к концу каникул всё же нужно вернуться в Нью-Йорк.
Дезмонд за это время как раз собирался подобрать место для посольства — где именно он собирается его брать, Инэрис не понимала до конца, пока собственными глазами не увидела застроенный новенькими небоскрёбами район в том месте, где на карте всё ещё красовался пустырь.
Дезмонд только усмехнулся и никак случившееся комментировать не стал. Только посмотрел с улыбкой на Инэрис и осторожно сообщил:
— Ты могла бы тоже переехать сюда.
Инэрис отвернулась. Дезмонд мало представлял, что предлагает. Как бы спокойно ни было ей на Интаке, холод, исходивший от всех, кого она встречала, трудно было не почувствовать. Там она была чужой. Она была Эцин для них всех, даже если давно перестала быть ею для собственных братьев.
— У меня есть дом, — сказала она наконец, и больше Дезмонд к этому разговору не возвращался.
Рука заживала медленно — как и обещал Галактион. Вскоре после того, как Дезмонд выбрался из медотсека, Инэрис, вышедшая утром на балкон с чашкой кофе, заметила Дезмоонда в небольшом сквере под окнами, медленно совершавшим какие-то манипуляции одной рукой. Дезмонд явно пытался проделывать их и второй, но не получалось у него почти ничего.
Инэрис долго наблюдала за ним, хотя смотреть за происходящим и было больно, как будто болело её собственное плечо. Потом выбралась из комнаты и тоже спустилась во двор.
— Что это? — спросила она.
Дезмонд вздрогнул и замер на какое-то время, будто его застали за чем-то запретным. Потом заставил себя расслабиться и с почти настоящей улыбкой на лице спросил:
— Не узнаёшь?
Он повторил движение ещё раз. Теперь Инэрис начинал узнавать. То, что она видела, походило на боевые упражнения Эцин, но только отчасти. Здесь движения были более плавными, и вместо сжатого кулака использовалась открытая ладонь.
Инэрис повторила движение сама и усмехнулась.
— Давно этого не делала, — произнесла она. Ей самой движение далось хоть и с меньшим, но всё же трудом.
Дезмонд сменил стойку, и Инэрис повторила за ним. Она почти видела, как дрожат мышцы на обнажённом плече, и после третьего движения остановилась и поймала Дезмонда за здоровый локоть.
— Как рука? — спросила она резко.
Дезмонд поморщился и повёл плечом.
— Видишь, я работаю над этим.
Он отвернулся, явно не желая продолжать разговор, и Инэрис не стала приставать с расспросами.
С тех пор она каждое утро спускалась во двор, и около часа они тренировались вместе — неторопливо и в полной тишине.
Возвращение в Нью-Йорк ударило Инэрис по нервам — как погружение в ледяную воду после тёплого солнечного дня. Шум города бил по ушам, а скорость и суета так разительно контрастировали со спокойствием Интаки, что причиняли почти физический дискомфорт.
Вечером первого же дня Инэрис не выдержала и поехала к Дезмонду, но здесь её тоже ждала безрадостная картина.
Квартира Дезмонда была пуста.
Повинуясь какому-то шестому чувству, Инэрис покинула её и стала подниматься по лестнице — Дезмонд тоже обосновался на верхнем этаже, так что выше были только чердак и крыша.
Дезмонд в самом деле сидел там, на самом краю. В руках у него была бутылка полупрозрачной жидкости с этикеткой на незнакомом языке.
Инэрис подошла вплотную, вынула бутылку из его рук и принюхалась к горлышку. Пахло бренди.
— Один? — спросила она, кивая на бутылку.
Дезмонд пожал плечами.
— Не против, если я присоединюсь?
Дезмонд отвернулся, что можно было трактовать и эдак, и так.
Инэрис сделала глоток и, вложив бутыль обратно в пальцы Дезмонда, устроилась поудобнее, прислонившись спиной к его спине.
Дезмонд глотнул и снова передал бутылку ей.
Когда та совершила третий круг, Инэрис спросила:
— Не расскажешь, что происходит, Дез?
Дезмонд молчал. Только отобрал у неё бутылку и сделал ещё один глоток.
Инэрис вздохнула. Она понимала. Понимала то, как тяжело довериться кому-то, когда привык не доверять никому. Но она не понимала того, что не даёт Дезмонду покоя. Что стало его собственным погружением в ледяную воду после стольких лет борьбы.
— Мне никогда не нравились города, — сказал Дезмонд наконец.
Инэрис подняла бровь.
— А я их всегда любила… — решила она поддержать разговор.
Дезмонд покачал головой.
— Здесь только камень… Здесь нет жизни, Иса. Если что мне и нравилось на Нимее, то только то, что в ней, несмотря ни на что, была жизнь.
— Брось, — Инэрис тихонько фыркнула и отобрала у него бутыль. — Если захочешь, я покажу тебе, как живут каменные джунгли.
— Не думаю, — Дезмонд качнул головой. — Я видел всё. Музеи, бары, высший свет и шлюх… Но только сейчас я понял, как от всего этого устал. Как всё это бессмысленно, когда ты один.
Инэрис фыркнула.
— Брось. Ты не один, Дез. У тебя есть Аэций. Есть Ричард. Есть дом.
Дезмонд чуть обернулся и посмотрел на неё как-то странно, внимательно, будто отыскивая в её словах подвох.
— Я не об этом, Иса, — сказал он наконец, так и не найдя ничего.
— Не об этом… — Инэрис вздохнула и вернула ему бутыль. — А если об этом, Дез? Что тебе мешает? Оглядись кругом, неужели так трудно кого-то найти?
— Кого-то — я не хочу, — Дезмонд отвернулся.
— Кто-то может быть разным. В твоём случае… Уверена, было немало желающих класса люкс.
Дезмонд пожал плечами.
— Не знаю. Я никогда не приглядывался. Я не могу так, как ты говоришь, — он усмехнулся и опустил голову, разглядывая собственную руку, неподвижно лежащую на бетонной плите. — То, что тебе кажется романтическим бредом — для меня единственно возможное, Иса. Я не могу и не хочу быть с тем, кого не люблю. Я не вижу смысла в этом. Для меня это… Пусто.
— Ну не будешь же ты говорить, что тысячу лет у тебя не было никого?
Дезмонд пожал плечами.
— То, что нужно телу — да. За деньги. На одну ночь. Потому что по-другому нельзя. В том смысле, о котором я говорю, не было никого. Ни-ко-го, — повторил он по слогам. — За грёбаную тысячу лет.
— Дез… — Инэрис чуть повернулась и собиралась было коснуться его плеча, но отвела руку.
— Я любил только дважды, — сказал Дезмонд медленно. — И оба раза не получилось ничего.
Он запрокинул голову назад, разглядывая звёздное небо над головой.
— Оба раза… Я слышал слово «долг». Долг… — Дезмонд усмехнулся. — Может, объяснишь мне, что это такое, Иса? Что это за дерьмо?
Инэрис молчала. Закусила губу
