худшие враги деревьев. А враги деревьев, как известно, враги нагов.
Рюн потянулся к цветку, чувствуя отвращение к самому себе.
Затем будто что-то щёлкнуло у него в голове, и в следующий миг он уже копал землю рядом с растением.
Не до конца осознавая, что он сейчас делает, Рюн впопыхах продолжал вскапывать землю. Вскоре показались корни цветка. По своей форме они уже напоминали дракона. Над длинным хвостом, похожим на корни одуванчика, виднелось тело, вокруг которого были сложены крылья. На той части головы, которая была связана со стеблем, уже сформировался рог, похожий на шип, и пара плотно закрытых глаз. Осторожно стряхнув с корня землю, Рюн проговорил про себя:
«Наги непременно убьют тебя. Как и меня».
Когда он осознал свои собственные слова, то понял, что у них с драконом много общего: нагу с сердцем и огнедышащему дракону ни за что не выжить в землях нагов. Окончательно убедившись в правильности своего решения, Рюн ухватился за стебель и вытащил цветок из земли.
Подойдя к реке, он оторвал кусок ткани от своего одеяния и промокнул его в воде. После этого он набрал мох, положил его на кусок влажной ткани и аккуратно поместил туда корень дракона. Затем он достал из рюкзака одну таблетку содрака, измельчил её и посыпал сверху на растение. Бережно обернув корень тканью, Рюн проговорил:
«Я заставил тебя цвести. Поэтому отныне я буду защищать тебя. Асхвариталь». – Рука со свёртком дрогнула и на мгновение замерла. Отбросив все дурные мысли, Рюн решительно встал на ноги и положил свёрток в рюкзак.
«Асхвариталь. Я назову тебя Асхвариталь».
Спрятав корень дракона в рюкзак, Рюн отправился вверх по берегу против течения реки.
Спасательный отряд шёл вдоль реки Мурун уже десять дней. По мере того как долго длилось их пешее путешествие, Тинахан становился всё более напряжённым. И хотя он демонстрировал поразительные навыки самоконтроля, того факта, что самое сильное существо в мире (да ещё и с семиметровым копьём в придачу) нервничало, было вполне достаточно, чтобы остальные чувствовали себя, мягко говоря, некомфортно. Самая неприятная вещь заключалась в том, что Тинахан совсем не мог спать. Когда Пихён попытался узнать причину его внезапной бессонницы, лекон что-то невнятно пробормотал, а потом и вовсе отказался отвечать. Так продолжалось два дня. В конце концов Кейгон вытащил свой кинжал и стал молча срезать лианы с деревьев. Затем он сплёл их между собой, сделав таким образом крепкую верёвку, и протянул её Тинахану. Эта сцена особо впечатлила Пихёна, дав полную волю воображению:
– О, вы предлагаете ему покончить жизнь самоубийством, чтобы облегчить страдания?
– Нет… Я предлагаю ему обвязать один конец верёвки вокруг своей ноги, а второй привязать к дереву, чтобы спокойно лечь спать.
В эту ночь Тинахану наконец удалось заснуть. Только тогда Пихён понял, что всё это время лекон боялся скатиться в реку во сне. Учитывая, что их лагерь всегда находился в нескольких десятках метров от реки, можно было представить, насколько сильно леконы боятся утонуть. Несмотря на это, любопытный Пихён однажды всё же попробовал развязать верёвку, пока Тинахан спал.
Пихён был вполне доволен результатом своей проделки, пока на следующее утро чуть не отправился к праотцам от рук разъярённого, как ханыльчхи, лекона.
Как раз в тот момент, когда он кричал Тинахану «если ты подойдешь ближе, клянусь Богом, я плюну в тебя», Кейгон услышал где-то вдалеке звуки песни:
Я боюсь предположить, сколько мне ещё суждено жить.
Уже давно меня перестали заботить мои гниющие конечности.
Сидя на земле под одиноким старым деревом,
Я думаю о тех, кто сиял.
Кейгон повернул голову по направлению к звуку и поднял руку вверх, прося полной тишины. Однако Тинахан, который был занят тем, что поливал Пихёна изобилующими анатомическими подробностями ругательствами, не заметил этот жест, и Кейгону пришлось вовсю замахать руками, чтобы привлечь к себе внимание спутников. Лекон тут же захлопнул клюв и тоже услышал песню, которая доносилась с противоположного берега реки:
Мой возлюбленный король, мой господин.
Вы наградили меня славой, которая неподвластна даже судьбе-злодейке.
И пусть плоть, дарованная мне отцом, гниёт,
Дух, который вы пробудили во мне, будет вечным в своей славе.
Рюн пел песню и одновременно вслушивался в её слова. Хварит передал её в виде воспоминания, поэтому сейчас наг впервые слышал, как она звучит. Рюн был поражён, насколько такая простая мелодия могла вызывать такие сильные эмоции. Он, конечно же, знал значение слова «король», но для него оно было не более знакомо и понятно, чем, например, слово «ледник». Подобно тому как наг, который родился и вырос в тропическом Киборэне, мог лишь примерно представить себе чувство всеобъемлющего страха перед ледниками, Рюн не мог полностью понять слова песни, будучи воспитанным в обществе с совершенно другими порядками. Но вскоре объект восхваления изменился:
Мой прекрасный друг. Мой брат.
Ты всегда был рядом при жизни, и после смерти ты навеки
останешься во мне.
Снова наступила весна, но я больше не могу пройтись с тобой
по дороге, усыпанной лепестками.
Снова наступила весна, но для меня она и не весна вовсе.
Чувствуя, как мир плывёт перед глазами, Кейгон вытянул руку в сторону в поисках опоры. Ощущение твёрдого дерева под рукой немного успокоило его, и он смог сохранить чувство реальности.
– Это же песня! Неужели мы нашли того самого нага? – преисполненный надежды, спросил Пихён.
– Похоже на то, – сосредоточенно ответил Кейгон.
– Только он на противоположном берегу. Как же наш певец узнает, что мы здесь? Может, крикнем ему?
– Он же наг, не услышит. Хоть он и поёт песню… Давайте-ка переберёмся к нему на другой берег.
Тинахан побледнел и испуганно посмотрел на реку. Кейгон покачал головой:
– Тинахан, ты останешься здесь. Мы с Пихёном возьмём жука и доберёмся до того берега, а затем приведём нага сюда.
Лекон вздохнул с облегчением. Пихён позвал жука и быстро забрался к нему на спину. Кейгон, однако, всё ещё стоял на берегу, не в силах оторваться от песни.
– Кейгон, ну чем вы там занимаетесь?! – заметив зачарованный взгляд охотника, закричал Пихён.
– А, – словно опомнившись, не своим голосом проговорил следопыт и странными, неестественными движениями забрался на жука, словно кто-то затаскивал его. Как только Пихён постучал по панцирю, жук расправил крылья и взлетел вверх. В один миг лес оказался у них под ногами. Пихён
