сыновнюю покорность отцу Душман принял благосклонно. Потом Бунтыл рассказал ему, что Бугор стал дедом, постепенно перейдя с разговора о себе и отце на тестя и его проблемы, из-за которых он приехал сегодня в Москву и был вынужден искать встречи с Лысым и им, случайно попав на день рождения.
— Так ты говоришь, что твой отец тянул срок с твоим тестем, крутит сейчас общее с ним дело, а Розка увидел в нем дойную коровку? — Почесав затылок, Душман продолжил — Действительно, такой финт Розки в отношении твоего гостя не только помешает его делу, но и Бугру перед сватом будет неудобняк. Завтра найди Розку, Лысый тебе в этом поможет, и скажи ему. что я просил тебя принять и выслушать твою просьбу.
— Ну, допустим, он меня примет и выслушает, но в просьбе откажет. Как тогда быть?
— Если он так поступит, значит дурак. Если я прошу его принять тебя, значит, твой интерес для меня небезразличный. А если так, то, отказав тебе, он тем самым обижает меня, что безнаказанно мы не оставим. Я тогда сам поставлю его на место. А вообще я пока Розку трогать не буду. Пускай твой отец приедет ко мне в гости. Мы с ним давно уже не виделись. После того как он погостит у меня, я утрясу все ваши проблемы.
Довольный, что ему повезло познакомиться с таким авторитетом, Бунтыл покорно сказал:
— А куда мне деваться, другого варианта ловить не приходится.
— Ну вот и договорились. Мне приятно было и познакомиться, и побеседовать с тобой. Но сначала, когда Лысый подсадил тебя к нашему столу, я даже хотел на него обидеться. Подумал: еще зелени не было за моим столом, а ты, оказывается, сын Бугра, так что не обижайся на меня за первоначальный холодный прием. Не забудь отцу от меня передать большой привет.
— Обязательно передам, — пообещал Бунтыл. — Вы разрешите нам с Лысым вас покинуть и отвалить из-за стола? Хотим с ним в одно место смотаться, чтобы встреча между мной и Розкой завтра состоялась.
— Валите! — по-барски разрешил ему Душман.
Прощаясь, Бунтыл от всего сердца пожелал имениннику здоровья, счастья и долгих лет жизни.
— Вы извините, что я приперся на ваше торжество без подарка. Я этот пробел, — он посмотрел на свои наручные часы, показывающие уже час ночи, — сегодня же постараюсь восполнить.
— Какая в наших рядах растет воспитанная молодёжь! — понимая озабоченность Бунтыла и позволяя ему исполнить свое обязательство, улыбнулся Душман.
Когда Бунтыл и Лысый, неся сверток со спиртным и закуской, подошли к машине, то увидели, что Терентьев, откинув спинку машины, крепко спит. Разбудив его, Бунтыл сообщил Борису Михайловичу, куда и зачем они сейчас поедут.
Они приехали к Шурику. Борис Михайлович не захотел идти к нему домой и участвовать в беседе. Несмотря на то, что ему пришлось шесть лет отпахать у «хозяина», он так и не научился говорить по-блатному. Не потому, что учеба не шла ему впрок, а просто язык жаргона был чужд его пониманию. Поэтому там, где надо было беседовать с бывшими зеками, он предоставлял это другим.
На счастье Бунтыла, Шурик оказался дома и охотно принял незваных гостей, тем более что они были с горячительными напитками и закуской.
Шурик оказался ровесником Бунтыла, тоже из бывших зеков, а поэтому во время застолья они быстро нашли общий язык. Выслушав гостя, Шурик откровенно признался ему:
— Если бы я был на месте Розки, то, без всякого сомнения, твой вопрос решил положительно, но наш Розка человек непредсказуемый. Он ни к чьему мнению никогда не прислушивается. Если кто-либо начинает ему советовать по тому или иному делу, то он назло поступает наоборот. В нашей кодле он все держит в своих руках, а поэтому только его слово и имеет значение.
— А чего же вы его терпите? Возьмите и спихните, поставьте толкового человека, — посоветовал Лысый.
— Все вроде бы недовольны Розкой, но и все молчат — боятся его, а поэтому даже если бы я и хотел спихнуть его с трона, у меня на это не хватит сил.
— Труса гоняете! — подытожил Бунтыл.
Узнав у Шурика, где утром можно встретиться с Розкой, гости покинули его.
А Шурик, один допивая спиртное, думал: «Как было бы хорошо занять место Розки! А ведь на пути к этому надо сделать всего лишь один шаг».
Глава 45
Бунтыл получил возможность побеседовать с Розкой в десять часов. Местом встречи оказалось подсобное помещение продовольственного магазина, заставленное штабелями ящиков и коробок с разными продуктами. Здесь же стояли стол с телефоном, двухсекционный сейф, несколько стульев.
Розка оказался двадцатисемилетним крепкого сложения подвижным парнем. Вместе с ним был Шурик, который заранее предупредил Бунтыла, чтобы тот не говорил Розке о своем знакомстве с ним. Они расселись на жестких стульях вокруг стола.
— Так ты говоришь, что Душман просил принять тебя и выслушать? — гордо посмотрев на Шурика, спросил Розка, давая своему заместителю возможность уяснить, какие авторитетные люди в преступной среде знают о нем и не приказывают, а просят о той или иной услуге.
— Если не веришь, можешь позвонить ему в ресторан, — ответил Бунтыл.
— Когда и где ты с ним встречался?
— Вчера в ресторане, там отмечал он свой день рождения.
Критически посмотрев на Бунтыла и не найдя в нем ничего такого, что могло бы его восхитить, Розка удивился:
— Интересно знать, как ты попал в его компанию?
— Мой отец — его близкий друг.
— А! Ну, тогда все понятно. Не желаешь ли опохмелиться? — Он кивнул головой в сторону шкафа, который, по-видимому, служил ему баром.
— Я не опохмеляюсь, — вежливо улыбнувшись, отказался Бунтыл.
— Если желаешь трекать со мной по-сухому, не возражаю, — согласился Розка, посчитав для себя, что он в достаточной мере проявил к гостю внимания. — Тогда давай рассказывай, что тебя ко мне привело.
Выслушав просьбу Бунтыла, Розка недолго задумался, а потом, обращаясь к Шурику, спросил:
— Что скажешь?
— Я думаю, просьбу парня надо уважить, — ответил Шурик.
Так думал и Розка до того момента, как задал по глупости свой вопрос Шурику. Теперь выходило так, что проблему Бунтыла решил не он сам, а какой-то Шурик.
«Мне мнение Шурика до фонаря. Я могу иметь на все собственное мнение, и будет так, как решу я, а не Шурик», — перестав здраво рассуждать и позабыв всякую дипломатию, решил Розка. Он сказал:
— Я не люблю, когда кто-либо ввязывается в мои дела. Тебе, дорогой, — он обращался к Бунтылу, — не стоило подписываться за курицу, которая должна и будет нести
