на ней теперь можно сыграть. – Он погладил потемневшую кость. – Когда-то давно она служила шаману. Сильному, я думаю. Но его убили. А она попала в грязные руки. И все одно пыталась служить.
Ведьма завороженно уставилась на дудочку.
Даже дышать перестала.
– Она забрала много жизней. И душ. И грязи. И теперь сломать ее – неправильно. Она живая. Это как убить собаку за то, что хозяин у нее дерьмовый. Но и играть на ней я не рискну.
– Дай. – Рука протянулась за черту круга. – Дай же! – выкрикнула ведьма. И голос ее заставил ветер закружиться. Зазвенели стеклянные цветы, а пыльца их поднялась облаком. – Дай, она моя… моя она!
Не самое умное решение. И ведьма молодая, бестолковая, и дудочка слишком опасная.
– Это не игрушка, – предупредил Эдди.
– Я знаю. Просто это мое! Понимаешь? Я вижу. Что ты хочешь? Я все отдам. Себя. Сестрицу мою. Все, что только попросишь.
– Оденься, – попросил Эдди.
– И тогда дашь?
А в глазах безумный блеск. Но не в этом дело, а в том, что и дудочка хочет к ней. Эдди чувствовал ее тоску, ее боль.
И надежду.
Ведьма-шаман? Бывает такое?
– Попробуй. Но если не выйдет, я ее заберу. А вздумаешь дурить, то и тебе горло перережу.
Произнес он это спокойно. И так же спокойно положил дудочку на край круга. И отступил.
Ведьма натянула грязную рубашку и волосы спутанные за спину забросила. Дрожащие пальцы ее коснулись дудочки. Замерли, будто прислушиваясь, будто не веря, что им и вправду можно.
А потом она схватила.
Прижала к груди.
Закрыла глаза. И, поднеся к губам, тихонько дунула.
Стон-плач пронесся над поляной, и второй, и третий. Вот шепот. И почти крик, на грани слышимости, но такой, что душу наизнанку выворачивает. И усидеть получается с трудом.
Снова шепот.
Спор.
Ведьма кружится по поляне, и волосы ее разлетаются шелковым покрывалом, в котором прорастают белые звезды лютиков.
Ведьмин цвет.
Ведьмин танец.
Ведьмина ночь.
Она замерла, покачнувшись, а потом молча, разом утратив силы, опустилась на землю. И мир стал прежним. Он, еще хранивший эхо этой песни, замер. Ни звука. Ни шороха.
Ничего.
Эдди поднялся и переступил границу.
Ведьма оказалась довольно увесистой. Эдди перекинул ее через плечо, подумав, что, если кто его заметит, объяснить происходящее будет трудно.
А дудочку она так и не выпустила. И, даже беспамятная, сжимала крепко.
Мамаша Мо только хмыкнула. И глянула этак выразительно.
– Не бросать же ее было. – Эдди хотел сбросить ведьму на кровать, но увидел, что та занята.
Эванора Орвуд сладко спала, сунув под щеку ладони. Она завернулась в одеяло и…
– Матушку позови. Пожалуйста. Если еще не легла.
– Нечего беспокоить, – отмахнулась Мамаша Мо. – Вона, туды клади. Сейчас отмоем… Ишь ты, взаправдашняя ведьма. С ведьмами не связывайся. Дурковатые они. Иди вон, поешь. А после отнесешь. А я с ними останусь, пригляну, чтобы чего не случилось.
Почему бы и нет.
Глава 25,
в которой джентльмены приветствуют леди
Не скажу, что я так уж сильно волновалась. Нет, волновалась, конечно, не без того, все-таки первый день учебы, но не до огненных шаров. Так, слегка в душе поскребывало недоброе предчувствие.
Такое вот…
Но я честно сказала себе, что я не трусиха. И револьверчик в ридикюль сунула. Не трусить с револьвером как-то морально проще, что ли.
– Все будет хорошо, – уверил меня Чарльз, правда как-то так слишком уж бодро. Значит, сам в это не верит. И вздохнул, поняв, что я поняла. – Надеюсь. Если вдруг что – пожалуйста, просто уходи. И… Эдди там будет.
– А ты? – Я нахмурилась.
– Эдвин прислал записку. Просит встретиться. Что-то донельзя срочное. Он бы не стал меня дергать просто так. А с тобой вон девочки будут.
Ага. Особенно та, которая ведьма, своим присутствием успокаивает.
– И леди Элизабет…
– Еще Мамашу Мо возьмем, – пробурчала я больше для порядку, чем и вправду из обиды. – Ну, чтобы совсем не расслаблялись.
– Это да. – Чарльз улыбнулся. – Это веский аргумент. Профессор написал, что счастлив будет с тобой поработать.
– Ага. – Я задумалась.
Спросить?
Или все-таки не мое дело?
– Ты его знаешь?
– Не особо. Я, честно говоря, надеялся, что Травер с тобой поработает. Он меня учил, но… что-то у него не выходит. Дела какие-то. – И взгляд в сторону. Стало быть, прекрасно знает, какие такие у него дела. Ну да я не в обиде. В каждом амбаре свои мыши. – Но Шелдона мне рекомендовали как неплохого специалиста. Ответственного. Порядочного. Он здесь третий год всего.
– А раньше?
– Вроде на границе был. Хотя, конечно, на боевого мага не слишком похож.
Ну мне-то, чай, все равно, похож или нет. Да и Чарли сам-то не особо впечатляет с виду.
– А он женат?
Матушка всегда говорит, что особо интересующие вопросы надо задавать словно бы невзначай.
– А тебе зачем? – Чарльз подобрался.
Значит, не получилось невзначай.
– Да мне не для себя… Понимаешь, тут…
Приподнятая бровь.
– Они с матушкой, кажется, знакомы. И теперь… Я не уверена, конечно, и не собираюсь в это лезть…
Бровь приподнялась еще выше.
– Честное слово, не собираюсь! Но она как-то так на него смотрела! Как-то так, совсем не так! И он на нее тоже. Ручку предложил. И потом еще просто…
– Я узнаю, что он за человек. – Чарльз не стал смеяться. Спасибо ему за это. – Главное, ты Эдди ничего не говори.
Это я понимаю.
Не дура.
Нет, убивать Эдди не станет, но полезет сам выяснять, что да как. А такта у него еще меньше, чем у меня. Силы же, что характерно, побольше. И как бы не сбег профессор.
– Пора, наверное. – Я поднялась. И уточнила: – Слушай, а как тебе та девочка, из Орвудов? Эва?
– В смысле?
– Ну, она довольно миленькая…
– Милисента!
– Вот матушка точно так же говорит, когда думает, что я пакость затеяла. Или уже сотворила. Я ведь не для себя. Мне кажется или она на Эдди так поглядывает, со смыслом? И он с ней… спокойный. То есть он и сам по себе спокойный. Он ведь со мною жил. Нервы тренированные. Но как-то обычно он девиц избегает… нормальных в смысле. А тут вроде бы и нет.
Я замялась, не зная, как продолжить.
– И подумалось, что если он ей глянется… и она ему. Он же теперь граф?
– Мне кажется, об этом думать рано, – осторожно заметил Чарльз.
Ну да. Оно-то так. Рано. Да только как бы поздно не вышло.
Хорошая же девица. Как бы не увели. Особенно тут, где девиц мало, а
