тех, кто здесь находится. Я знаю лучше тебя про войну и потери. Я видел, как горят мои города, а дети задыхаются от дыма. И когда на престоле тот, кто окропил свою историю кровью, Империи не видать мира.
Гейлерин замер в шаге от меня, и я почувствовала запах прелой листвы, сгнивших ягод и аромат разложения. В глазах даже задвоилось.
– Я подумаю над твоими словами, но не сейчас. – Он окинул нас долгим цепким взглядом. – Под замок их.
– Да как вы… – Цербер схватил меня за руку, не дав закончить.
Нас со всех сторон окружили амуи, наставив пики. У одного из Мародёров всё же сдали нервы, и он с воем ринулся вперёд. Цербер даже не поморщился, когда того первым лишили головы. Словно подзадоренные смертью товарища, оставшиеся девять вытащили пистолеты. Я и глазом не успела моргнуть, как их тела попадали на пол, заливая всё серой кровью.
– Что ж, чем меньше пленников, тем лучше, – спокойно произнёс Гейлерин, повернувшись к нам спиной. – Ведите их.
Я не сдвинулась с места, даже когда Цербер требовательно дёрнул меня за рукав, веля идти за ним.
– Шпилька, не нарывайся, – прошептал он на ухо. – Хочешь, чтобы твоя голова тоже…
– Так вы поступаете с гостями? – сухо поинтересовалась я, смотря, как король фей замирает на месте. – Убиваете их да в темницы сажаете?!
– Шпилька… – прошипел Цербер, до боли стиснув пальцы на моём запястье.
Гейлерин медленно повернул ко мне свою голову, и я заметила, как в его венце вновь показываются зелёные почки.
– А есть ли убийцам разница, где спать: в королевских покоях или темнице? – изогнув брови, спокойно спросил он. – Я знаю, что стены моей тюрьмы не удержат тебя, но если хочешь услышать мой ответ, тебе придётся побыть там. Час, два, целую ночь… жди, Судья, и только потом выноси своё решение.
Вновь повернувшись ко мне спиной, Гейлерин пошёл к своему трону. Я только собиралась развернуться и уйти, как взгляд упал на его прозрачные крылья – правое было намного короче, с неровным краем, словно кто–то взял и оторвал часть его крыла.
Для всех рас, способных летать, крылья – самое важное, что только есть. Это их честь, и без крыльев они способны с лёгкостью погибнуть. Амуи практически всю жизнь проводят в небе, так насколько станет ущербней их жизнь, если кто–то лишит их крыльев?
– В первый раз война отняла у вас способность летать. А что сделает во второй раз? – спросила я, и не дожидаясь ответа развернулась.
Цербер бросил настороженный взгляд на Гейлерина, поравнявшись со мной и едва взглянув на тела своих подчинённых.
– Ты знаешь, что делать, Шпилька? – шепнул он.
– Надеюсь, что знаю.
– Это не обнадёживает.
Мы спустились вниз по ветке, и ещё, ещё, в глубь острова. Дерево сменилось камнем, вместо ветки стала лестница, ведущая к небольшим платформам с тёмными зёвами темниц. Мы спустились настолько низко, что холод пробрался под одежду. Амуи подвели нас к двум камерам со смежной стеной, запустив сначала Цербера, а после меня. Прямо из пола просочились зелёные саженцы, быстро вырастая и покрываясь корой. Пара секунд, и вот вам живая дверь, усеянная острыми шипами.
Я оглянулась, скользнув взглядом по небольшой тёмной комнатке с голубым фонариком в углу и выдолбленной прямо в толще камня кровати в стене. Её покрывало полотно из мягких листьев, так что осторожно опустившись, я даже не ощутила твёрдость камня.
Смежная с камерой Цербера стена была из плотного переплетения веток, однако маленькие просветы всё же были. Через них я видела, как мелькают светлые одежды, а стук каблуков эхом раздавался в ушах.
– Может, ты успокоишься? – всё же поинтересовалась я.
– Гейлерин что–то задумал, – услышала я бормотание Цербера. – Если бы он не сомневался, наши головы давно бы лишились тела…
– Ты можешь уйти, – заметила я, намекая на кристалл.
– И оставить тебя здесь одну? Ориас мне шею свернёт, если его сокровище будет без присмотра.
– Амуи смотрят за этими кольцами уже несколько тысячелетий. Думаешь, за пару часов с ними что–то произойдёт?
Цербер замер.
– А я не про кольца говорил. И не про ключ у тебя на шее.
Я даже приподнялась на локтях.
– Тогда о чём?
Он вздохнул до того устало, что я почувствовала себя непроходимой тупицей.
– Мда, Шпилька… лгать, взламывать замки и попадать в неприятности ты умеешь лучше всего, но когда дело обретает другой поворот, тут ты дремучая Вселенная… давай так: если я оставлю здесь тебя, то придёт Ориас и обезглавит Гейлерина только потому, что ты сидишь в здешней темнице. Уяснила?
– Он этого не сделает, – фыркнула я.
– Я бы на твоём месте не был так уверен… – задумчиво произнёс Цербер. – Когда вернёмся на Файю, не поленись, спроси у Ориаса: почему он не отстанет от тебя. Ответ может тебя приятно удивить.
Я отвернулась от него, уткнувшись взглядом в тёмную гладкую стену камня. Ну хотя бы сюда не придёт один наглый иномирец, и я смогу спокойно поспать. А если Гейлерин откажется от сотрудничества… что ж, пускай с ним разбирается Император. Я в этом участвовать не собираюсь.
3
Тихий стук каблуков выдернул из дрёмы. Проснувшись, я сначала даже не поняла, где нахожусь, запоздало вспомнив о своём заключение в темнице короля фей. Тут же сев, я прислушалась к размеренным шагам, смотря на ровный жёлтый свет, проникающий через сплетение ветвей двери.
Шаги приближались, и ткань на миг показалась в щелях, тут же скрывшись. Однако стук каблуков прекратился, и ветки двери ожили, расползаясь и переплетаясь уже не так плотно. Разглядев, кто стоит по ту сторону, я резко поднялась на ноги.
– А сейчас давай поговорим без церемоний, – предложил Гейлерин, и его тихий голос наполнил весь мир тишиной.
– И какие же церемонии вы хотите избежа… – Я замолкла, поражённо взглянув в глаза цвета заката. – Откуда вы знаете этот язык?!
На тёмных губах короля фей выступила усмешка, и зелёная вязь татуировок налилась светом. Я зачарованно смотрела на неё, замечая, как на венце распускаются белые маленькие цветочки, и шипы удлиняются наподобие короны.
– Я знал тех, кто говорил на этом прекрасном языке, и не думал, что снова услышу эту речь.
Гейлерин поднял руку, коснувшись веток
