О любви речь, разумеется, не шла. Во-первых, потому что Габи не была законченной лесбиянкой, какой, судя по всему, была сама принцесса. А, во-вторых, потому что её темперамент, судя по всему, не предусматривал настолько сильного напряжения чувств. Впрочем, Габи допускала возможность, что она просто ещё не встретила того, кто сможет по-настоящему зажечь её сердце.
— Значит, ты не отказываешь мне от дома? — криво усмехнулась Габи, почувствовав, что сейчас самое время для её реплики. — Коньяк будешь?
На столе кроме фарфорового кофейного сервиза и серебряного кофейника, установленного на спиртовке, находился графинчик с жидкостью характерного типа и два снифтера[89]. Кофе ей пока не хотелось, но вот коньяка она бы выпила.
— От дома не отказываю, — ответила между тем принцесса на её вопрос. — Коньяка налей, будь любезна. И не сочти за труд, дорогая, разлей, пожалуйста, кофе.
Вообще-то, быть виночерпием будущей императрицы не зазорно. Тем более, что это была просьба, а не повеление. И обращение, брошенное вроде бы в шутку, показалось ей вполне уместным.
— Могу я задать вопрос? — спросила Габи, разливая коньяк.
— С ума сошла? — подняла бровь Эва Сабиния.
— Возможно…
— Спрашивай!
— Ты ведь видишь мои щиты? — спросила Габи, отставив графин в сторону и принимаясь за кофейник. — Ты видишь мою магию сквозь щиты?
— Плохо, но вижу, — подтвердила принцесса. — Не спрашиваю тебя, кто обучил тебя такому чуду, но я пока таких мощных блоков ни у кого не видела и даже не знала, что такое возможно. Впечатляет! Давай выпьем, и я скажу тебе одну крайне неприятную вещь.
— Без коньяка никак? — поинтересовалась Габи, возвращая кофейник на место и поднимая взгляд на любовницу.
— Давай все-таки выпьем! — попросила Эва Сабиния.
— Как скажешь, — пожала плечами Габи. — Я не против. Под тост или ну его?
— Ну его, — усмехнулась в ответ принцесса и сделала пару довольно-таки больших глотков.
Габи тоже выпила. Но пила медленно, смакуя вкус и аромат практически божественного напитка, достоинства которого научилась ценить совсем недавно.
— Переходим к неприятностям, — предложила Габи, покончив с коньяком.
— Боевое тело, — сказала Эва Сабиния, остро посмотрев Габи в глаза. — Тебе знаком такой термин?
«Значит, вот о чем пойдет речь, — поняла Габи. — В принципе, не странно. Её ведь учат с раннего детства, и она знает многое о том, о чем я даже не догадываюсь…»
— Третья фаза, — сказала она вслух. — Знаешь, о чем говорю?
Эва Сабиния умела держать себя в руках, не всегда, и совсем не так, как это делала Габи, но, в целом, очень хорошо. Но сейчас… Увидев, что происходит с принцессой, Габи встала, подошла к ней, достала из кресла, как ребенка, хотя Эва Сабиния была довольно крупной девушкой, — что называется, девушкой в теле, — прижала к груди и поцеловала в макушку.
— Не надо меня хоронить, — сказала она. — Я все ещё жива, и значит у меня есть надежда.
— Тристан знает? — спросила тогда принцесса, продолжая прижиматься к Габи и не поднимая на неё взгляда. — Хотя зачем я спрашиваю. Конечно же знает.
— Тристан говорит, что в свое время наш отец каким-то образом защитил его от превращения в темного охотника, — решилась Габи. — К сожалению, он не знает, как. Но факт, что это возможно. Он будет искать решение. Мы ведь сможем воспользоваться вашей библиотекой и архивом?
— И ты ещё спрашиваешь?! — возмутилась Эва Сабиния, поднимая к Габи лицо. — Все, что захочешь! Все, что сочтешь возможным! У меня есть несколько лично преданных мне целителей. Если понадобится их помощь…
— Спасибо! — Габи наклонилась и поцеловала принцессу в губы.
Это показалось ей уместным, и правильным. И, по-видимому, Эва Сабиния тоже посчитала её жест необходимым и достаточным. Она приняла поцелуй, но не позволила себе пойти дальше, чем было возможно в этот день и в этот час в ходе, возможно, самого важного разговора в её жизни. Во всяком случае, так поняла это Габи, когда, разорвав поцелуй буквально там, где пресекалось дыхание, принцесса отстранилась от неё и сказала, преодолевая бурное дыхание едва не задохнувшейся женщины:
— Спасибо, Габи. Мне это было необходимо. Но сейчас о другом.
Она отошла к своему креслу и продолжила, оставаясь на ногах:
— Ты можешь быть уверена, я стану бороться за тебя до последней возможности.
«Что ж, — поняла Габи, услышав эти слова, — это похоже на клятву, и будь я проклята, если не сделаю для Эвы Сабинии того же, что она готова сделать для меня!»
— Я знаю, — сказала она вслух. — Я верю тебе, Эва. И хочу, чтобы ты знала, я горда твоим выбором и сделаю для тебя все, что потребуешь! И, вообще, все!
Прозвучало несколько высокопарно и порядком мелодраматично, но интуиция подсказывала: сейчас это были именно те слова, которые она должна была сказать своей неожиданной подруге и любовнице.
— Я никогда ничего тебе не прикажу, — отрицательно покачала головой принцесса. — Но, возможно, попрошу. Однако об этом позже. Есть ещё кое-что. Я хочу сказать тебе, Габи, что мои люди раскопали кое-что на вашу семью. Ничего криминального. Просто факт, что твой отец очень любил тайны и кое-где сам себя перехитрил, оставив торчащими концы нитей правды. Не знаю, что он там делал, чтобы признать тебя и твоего брата законными наследниками и знать не хочу. Я приказала не продолжать расследование и уничтожить все, что удалось найти. Хочу, чтобы ты это знала и передала Тристану. Я не собиралась и не буду вас этим шантажировать. Да и нечем уже, потому что все уже уничтожено. Я люблю тебя и уважаю твоего брата такими, какие вы есть. И это все. Но вам стоит знать об этом, потому что кто-то другой тоже может что-нибудь найти…
— Меня в это никогда не посвящали, — почти честно ответила Габи на незаданный вопрос. — Но я благодарна тебе за заботу и конечно же передам брату. Если есть что-то, что может бросить тень на нашу семью, это должно быть уничтожено.
— Я рада, что ты поняла меня правильно, — кивнула принцесса и наконец вернулась в кресло, позволив и Габи занять свое место по другую сторону стола.
— Полагаю, мы объяснились, — сказала затем Эва Сабиния, выпив перед этом остывший кофе из своей чашки. — Тебя не затруднит налить нам ещё коньяка?
— Разумеется, нет. — Габи взяла графинчик и вновь наполнила бокалы. — Я так понимаю, сейчас я услышу нечто сенсационное.
— Ну, если тебе недостаточно того, что уже прозвучало, — через силу улыбнулась принцесса.
— Ничего, — «отмахнулась» Габи, — у меня крепкий желудок.
Однако разговор пришлось прервать. Принцессу неожиданно вызвали к отцу.
— Мы поговорим позже, — сказала она, провожая Габи до дверей. —
