прижимая к себе вплотную. Я тянула его за волосы, кусала губы, царапала кожу.
И совершенно пропустила момент, когда это переросло в нечто большее. Злилась на него, на себя, на весь мир, но отвечала на поцелуй. Почему он хотел меня всякий раз, когда я ругалась с ним? Почему здесь и сейчас? Я не знала. А пока… Я предпочитала вернуться к наслаждению и удовольствию, к страстной грубости. Только с ним.
Его руки скинули стопку документов с массивного стола, легко посадил меня на него. Голова шла кругом; наши губы снова нашли друг друга и слились в жарком голодном поцелуе.
Не прерывая его, он быстро расстегнул пуговицы на моей рубашке, стянул ее с меня, и вот уже ненужная вещь валялась на полу. Резким движением, с хрустом ткани, задрал юбку, открывая взору черные чулки. Я обвила ногами его талию, притягивая ближе, и быстро начала стаскивать пиджак.
Одной рукой он запутался в моих волосах, а другой, проскользив по бедру, коснулся темной капроновой кромки, поднялся к промежности, отодвигая край трусиков в сторону. Его губы расползлись в нахальной улыбке, от понимания: как там влажно. Это дало мне секунду, чтобы сделать рваный вдох, прежде чем он набросится на меня с новой силой.
Трясущимися от желания руками я потянулась к его ширинке, торопливо расстегнула пуговицу, затем молнию. Его губы опустились на шею, а палец в трусах нащупал скользкий бугорок. Я издала протяжный стон; низ живота дико свело, требуя большего.
Когда преград совсем не осталось, я крепко вцепилась в его плечи, откинула голову назад и закрыла глаза в предвкушении. Резкий толчок в меня. Громкий протяжный стон.
Сашкина большая горячая рука легла на грудь, приласкала сосок, а потом настойчиво надавила, заставляя лечь на стол.
Прежде мы никогда не занимались с ним сексом на столе, еще и на работе. Мы в этот раз все делали по-новому, пробовали делать так, как не делали раньше. Пусть этот чистый лист был и испачкан нашими похотливыми намерениями, но он обещал жизнь, эмоции, чувства и воплощения всего того, чего были лишены раньше — простого человеческого счастья.
Я отдавалась с удовольствием, чувствовала себя самой желанной, самой красивой и видела в его глазах жажду и восхищение. Он не был ласков со мной. Сейчас Саша просто хотел меня. Опять. И я тоже. Знала, мы насытимся потом, станем спокойнее, а пока…
Я чувствовала его внутри, ощущала резкие глубокие толчки и подавалась навстречу. Я стонала, обнимала его плечи, обвивала бедрами торс. Я раскрывалась перед ним, давая то, что нужно было сейчас как воздух.
В этот раз то ли от того, что в офисе было жарко, то ли у нас подскочила температура, — стол под лопатками намок. Я держалась за край, одновременно пытаясь отлепить влажные волосы со лба, когда почувствовала первый спазм внизу живота. За ним накрыл второй, чуть сильнее, а потом произошел взрыв.
Было трудно дышать, контролировать тело, считать удары сердца. Я перестала принадлежать себе. Следом за мной кончил Сашка. Я видела, как ему понравился результат — мое ослабевшее, дрожащее тело в его руках, из которого лепи что угодно…
Лишь спустя несколько минут, когда мои глаза были все еще закрыты, сердце бешено стучало, тело сотрясала мелкая дрожь, грудь часто вздымалась, а лицо блестело от выступивших капелек пота, я лежала на столе, запрокинув руки за голову; задранная юбка покоилась на животе, согнутая в колене левая нога опиралась о деревянную поверхность стола, пока правая болталась внизу.
Сашка сидел в кресле рядом, тяжело дыша; на расстегнутой дорогой рубашке не хватало пары пуговиц.
— Знаешь, а мне не жаль, что мы поссорились, — задыхаясь, произнес он, стирая пот со лба. — Сколько страсти! Жалею только о том, что не поженились раньше.
— Ну, сейчас-то мы женаты, — усмехнулась я. — Так что, есть шанс наверстать упущенное, — и вздохнув печально, добавила: — Медового месяца правда не было… почти. Если не брать в расчет тот огород.
Мы оба прыснули.
— О да, огород был хорош… — протянул мечтательно Сашка, закатывая глаза.
Вспомнила себя в том фееричном наряде, с загипсованной рукой, в галошах… и ободранного Сашку. Было… необычно и горячо.
— Да, верно… — усмехнулась я. — Он навсегда останется в моей памяти. Буду смотреть на нашего будущего ребенка и вспоминать… — добавила, понимая, что, наверное, время очень подходящее, чтобы сообщить о той самой новости, которая должна была стать ключевой в нашей сегодняшней встрече.
Несмотря на то, что муж обиделся на меня за Лизку, но не отказывался от нее самой, я все равно нервничала и не знала, как он отнесется к такому.
А между тем в кабинете повисла тишина.
— Постой… Что?.. — прошептал непонимающе он. — Ты хочешь сказать, что у нас будет еще один ребенок?!
Вид у мужа был совершенно ошеломленный.
— Ну, да. Именно это я и собиралась тебе сказать, — поднимаясь со столешницы и присаживаясь деловито на ее край, закинув ногу на ногу, произнесла я.
Сашка опять потянулся за бутылкой коньяка и плеснул себе дозу крепкого напитка. Вновь выпил содержимое бокала залпом, сморщился, вдохнул воздуха поглубже.
— С тобой точно не соскучишься, — наконец выдавил хрипло он, ухмыльнувшись и отсалютовав. — Во, дела… — немного подвис, а потом протянул: — Думаю это не будет проблемой. Помнится, отцы наперебой требовали наследника. Что ж, они его получат, — вновь довольно усмехнулся он и подмигнул. — Ну, а в остальном я тоже не вижу препятствий. Можем свадьбу повторить! Со всеми атрибутами и медовым месяцем. Только уже по-настоящему… и только для себя.
Эпилог
Алекс
Что может быть лучше теплого июльского утра, чашки горячего кофе и потрясающего вида: спящей обнаженной жены на нашей большой двуспальной кровати?
Ответ прост! Тишина в доме и возможность побыть наедине с этой самой женой пока спят малыши.
Усмехнулся, вспомнив, как был ошарашен известием о том, что Лизка — моя дочь. Как разозлился на Нику, что не сказала мне о ней. Ангелине пришлось тогда аж несколько анализов запросить, пока пазлы сошлись на мне. Я до конца не верил, что это реально. Запросил повторный… вдруг ошибка?.. Но, нет. Лизка все это время была на виду, на свадьбе нашей с Никой была звездой представления, а я смотрел на нее и не знал…
Как там говорится? «Не было бы счастья, да несчастье помогло?» Это про нас! После косяков наших отцов, я из ненавистного мужа и неизвестного опасного дядьки, почти легким движением руки, превратился… превратился в доблестного рыцаря,
