— Сколько мы тут пробудем? — спрашиваю я.
Трэвис пожимает плечами. Его руки безвольно лежат на коленях.
— Они хотят соорудить такую же систему из каната и бочки, чтобы добраться до ворот и выйти на тропу. Сбежать из деревни. — Он умолкает, приподнимается и выглядывает на улицу. — Но для этого кто-то должен быть на другой стороне. — Трэвис поворачивается ко мне: — Один из нас должен добраться до Леса, чтобы привязать канат.
— Но как? Разве это возможно? До забора слишком далеко, а на пути толпы… — Конец фразы повисает в воздухе.
Трэвис не кивает и ничего не говорит, а медленно подтаскивает к кровати стул, скребя ножками по дощатому полу, садится на него и кладет ногу на ногу. Я замечаю, что левая лодыжка у него обмотана тряпкой, которую он растерянно теребит.
— Когда? — спрашиваю я. — Когда они хотят попробовать?
Трэвис по-прежнему не смотрит мне в глаза. Его взгляд скользит по комнате и останавливается на всех предметах, но только не на мне.
— Думают дождаться зимы. Сильные холода сделают Нечестивых медлительными, а то и вовсе заморозят. Джед и Гарри пересчитали все запасы еды, их должно хватить до зимы, а воду можно собирать в бочки во время дождя.
— Еще несколько месяцев… — выдыхаю я.
— Ждать придется долго, — кивает Трэвис.
А потом снова теребит повязку на лодыжке, как будто она слишком тугая. Я накрываю его руку ладонью, и он вздрагивает от моего прикосновения.
— Что будет с нами? — спрашиваю я.
Трэвис не отвечает. Он кажется каким-то холодным, пустым… и по-прежнему на меня не смотрит. Я отстраняюсь и закутываюсь в одеяло.
Между нами словно стоит стена. Что-то изменилось, но что?..
— Ответь, — шепчу я, готовясь к худшему.
Трэвис неловко ерзает на стуле и морщится, опуская перевязанную ногу обратно на пол. Затем встает, подходит к окну и возвращается к стулу:
— Вчера я мог думать только об одном: как тебя спасти. Как спасти нас обоих. — Он умолкает, словно подбирает нужные слова.
— Вчера? А сегодня уже нет?
Трэвис улыбается, немного разряжая обстановку.
— Мэри, — продолжает он, — когда я увидел тебя в коридоре, в толпе Нечестивых… — Он трясет головой, отгоняя дурные воспоминания. — Мне захотелось умереть. Поменяться с тобой местами, чтобы ты выжила.
Трэвис вцепляется рукой в спинку стула, его пальцы белеют от напряжения.
— Тогда я кое-что понял, Мэри. — Он отпускает спинку и тихонько барабанит по ней, затем снова подходит к окну, словно оттягивая неизбежное.
Я прижимаю колени к груди и готовлюсь услышать нечто страшное.
— Я поступил очень дурно, — наконец говорит Трэвис.
Моя кожа покрывается мурашками; все чувства обостряются до предела. Я слышу, как воздух входит в легкие Трэвиса, слышу его дыхание и стук сердца.
И до сих пор чую его страх.
— Я слишком долго скрывал то, что рассказала мне Габриэль. Про океан. — Наконец Трэвис переводит взгляд на меня печальный и умоляющий.
Окружающий мир словно бы исчезает, остаемся только мы с Трэвисом и эта крошечная комнатка на дереве.
— Что? — тонким голосом выдавливаю я. Сердце колотится как бешеное. — Вам же не удалось поговорить?
Он стучит одним пальцем по оконной раме. Утренний ветерок ерошит ему волосы, проносится по комнате и улетает. Трэвис закрывает глаза, наслаждаясь прикосновением свежего воздуха к разгоряченной коже.
— Габриэль была на берегу океана, — произносит он.
Я резко втягиваю воздух; мой мир словно бы опрокидывается.
— Когда? — спрашиваю я на выдохе. — Как?!
В воцарившейся тишине мне приходит в голову мысль: раз она сумела добраться до океана, значит, он не так уж и далеко. Значит, он в самом деле существует и я тоже смогу его отыскать.
Я скидываю с себя одеяло, но ноги запутываются в складках, и я морщусь от боли: ткань задевает еще свежие ссадины. Наконец я бросаюсь к окну, спотыкаюсь, — Трэвис даже не пытается меня поймать, — подбегаю и хватаю его за руки.
— Ты разве не понимаешь?! — вопрошаю я. Мое тело кажется легким, как пушинка. После смерти матери я еще никогда не чувствовала такого душевного подъема. — Это значит, что мы тоже сможем туда попасть! Раз она смогла, то и мы сможем!
Я принимаюсь расхаживать по комнате, чувствуя небывалый прилив сил: кровь так и кипит в венах.
— А она не говорила, далеко ли он? И как туда добраться? — Я останавливаюсь и подхожу вплотную к Трэвису. — Она рассказывала, на что он похож? Про волны? Про запах?
Трэвис берет меня за руки, крепко прижимает к себе и почти отрывает от пола:
— Она сказала, что там очень опасно, Мэри! — Его грудь тяжело вздымается, лицо покраснело, зубы стиснуты. Он легонько встряхивает меня и уже тише повторяет, как будто с первого раза я могла не понять: — Там опасно.
Я недоуменно морщусь, вырываюсь из его объятий и скрещиваю руки на груди:
— В каком смысле?
— Она рассказала, что Нечестивые выходят из воды и бродят по пляжам. Спрятаться от них негде. И еще на берег то и дело нападают пираты. Там очень опасно, Мэри!
Я хочу возразить, но лишь выглядываю в окно и смотрю на Лес, что раскачивается на ветру. Единственный океан, который я знала.
— Не может такого быть.
— Но это правда. И ты знаешь, что это правда. Мама рассказывала тебе про другой океан, океан до Возврата. С тех пор все изменилось. Все.
— Океан слишком велик для этого! — возражаю я. — Он огромный и очень глубокий. Я не понимаю, как Возврат мог до него добраться.
Трэвис медлит с ответом.
— Никакой глубины не хватит, чтобы выстоять перед Нечестивыми. — Он смотрит мне в глаза и скользит пальцем по подбородку. — Даже наша любовь не настолько глубока.
Я почти готова поверить, но в последний миг снова качаю головой, чувствуя подступающую к горлу ярость.
— Нет, Трэвис! Ты ошибаешься! — Я молочу его кулаками по груди. — Не знаю, зачем ты мне все это рассказал, но ты ошибаешься!
Он нежно обхватывает мои кулаки ладонями:
— Габриэль сказала, что я никогда тебя не увижу, если отпущу к океану.
— Значит, она тоже ошибалась! — кричу я, отстраняясь от него, и отхожу к двери. — А если это правда, что же ты раньше молчал? Зачем дал мне надежду?
— Я думал, что смогу тебя защитить, — отвечает Трэвис. — Я надеялся, что моей любви будет достаточно.
— Нет! — Я трясу головой. — Ты говорил, что тоже хочешь увидеть океан, что это и твоя заветная мечта! Что… — Я сглатываю слюну, перевожу дыхание. — Что ты за мной придешь.
