щучьему омуту электролинию от колхозного трансформатора.
Вечером, когда рыболовы и детдомовцы ели уху из вчерашней рыбы, пришел Игнат Перфильевич. Он было собирался утешать ребят — и с удивлением увидел, что они так веселы, будто водяной уже у них на аркане. Игнат Перфильевич, делая вид, что не замечает их веселья, передал письмо от Викентия Ивановича.
Профессор спрашивал, ездил ли Петя в Юрезань и что разузнал там, пробовали или нет ловить щуку, чем заняты теперь друзья, и сообщал, что скоро поедет на Волгу, но перед отъездом получит несколько дней отпуска. «Так что, милые друзья, — писал Викентий Иванович, — если у вас что-нибудь получится, телеграфируйте мне, я с удовольствием приеду. Должен еще сообщить вам, что у меня появилась надежда раскрыть тайну нашей щуки…»
Всем понравилось, что профессор написал «нашей''щу- ки», как бы объединяя себя со всеми присутствующими.
— Вот это правильно! — сказал Саша. — Не выделяет себя из коллектива! — и подмигнул Пете.
Петя покраснел и недовольно прошептал:
— Да ну тебя, я же признал свою ошибку… — Затем поднял голову и уже громко сказал: — А тайну щуки я уже открыл!
Все обернулись к нему. Игнат Перфильевич пододвинулся поближе, собираясь слушать. Терешкин удивленно заморгал глазами.
Петя подозвал Борю:
— Сбегай-ка, Боря, в нашу комнату, возьми там из правого ящика в столе синюю папку и принеси сюда.
Через две минуты Петя раскрыл свою рукопись и, оглядев присутствующих, спросил:
— Читать?
— Конечно! Читай! — закричали все хором.
— А профессору ты сообщил? — спросил Саша.
— Это для него и написано. — И Петя начал читать вслух свою научную работу.
Глава 25
История старой щуки, записанная Петей Забавиным
— «О долголетии щук есть много всяких рассказов. Я прочитал целых два тома о рыбах, которые написал известный практик-ихтиолог Сабанеев еще до революции. У него написано, что щук метили Фридрих Барбаросса — старинный немецкий король, Борис Годунов, царь Алексей Михайлович, а пойманы эти щуки были лет через двести после смерти метивших их царей».
Рукопись Петя держал как-то странно, согнув ее с краев коробком, а прочитанные страницы прятал под низ тетради.
— Дай же взглянуть! — попросил Саша. — Что ты ее прячешь!
Петя отстранил его руку. Не мог же он, в самом деле, показывать эти листы! Большую часть запятых в рукописи поставил Павел Петрович. Он же выправил и некоторые длинные фразы, так как в согласовании частей речи, особенно в сложносочиненных предложениях, Петя оказался слаб. Павел Петрович, по старой учительской привычке, читал рукопись Пети с красно-синим карандашом в руках, и поэтому она была теперь разноцветной, как ковер. Вот почему Петя так старательно прятал ее от слушателей. В конце концов, ведь всю ее, от первой строки до последней, обдумал и написал он сам, и редактор совсем не просил его рассказывать об исправленных им ошибках…
— «Конечно, не все ученые верят этим рассказам, только я думаю, что это напрасно. Они говорят: нет, мол, никаких доказательств, что эти сообщения правдивы. Но раз написано, значит было! В пословице сказано: «Что написано пером, того не вырубишь топором!»
Петя обвел всех вопрошающим взглядом — принимают ли слушатели его доказательства? Все сидели тихо, только Саша сказал:
— Ты прямо как настоящий ученый написал!
Петя скромно опустил глаза к листу:
— Ну, не очень по-ученому, но потрудился!
— Давай дальше! — подбодрил исследователя Игнат Перфильевич. — Где там о нашей щуке?
— Сейчас, сейчас! — заторопился Петя и, откашлявшись, продолжал: — «Кроме того, ученые говорят, будто современную науку о рыбах — ихтиологию — не очень занимает вопрос о долголетии рыбы. Это я тоже считаю неубедительным. Биологи всегда интересовались долголетием разных зверей и животных. Может быть, эти исследования помогут продлить жизнь человека или лечить его от преждевременной старости».
— Что же, ты заставишь человека жить в воде, как щуку? — усмехнулся Терешкин.
— Вот не буду читать, и все! — неожиданно обиделся Петя.
— Читай, читай! — закричали слушатели.
А Терешкин замахал руками — я, мол, больше не помешаю.
— «За последние годы не вылавливали рыб со старинными метками. Только мы можем доказать, что такие щуки бывают, так как я уверен, что мы обязательно выловим нашу старую щуку. А для того, чтобы доказать Викентию Ивановичу, что у нас есть своя точка зрения и что она более правильная, я и написал заранее историю нашей щуки…»
Больше никто не перебивал рассказчика. Он читал громко, четко, укладывая слово к слову, словно камешки:
— «Давным-давно, когда старая щука была еще совсем молодой и первый раз вышла на залитые весенней водой прибрежные травы, чтобы поиграть со сверстницами, на Преславном озере произошли события, которые всполошили весь подводный мир.
Ни одна рыба не могла сказать, кто первый принес напугавшие всех вести. Это мог быть ерш — известно, что» ерши постоянно плавают на мелких местах и всегда первыми слышат, что происходит на берегу. А может быть, напугал всех окунь — окуни часто выпрыгивают из воды в погоне за мальками, так что немудрено, если именно окунь увидел первый чудеса на берегу. Но кто бы ни принес эти вести, они чрезвычайно взволновали рыб.
По всему Преславному озеру пошли споры о том, чем грозят рыбам эти события. Споры кончались чаще всего тем, что более сильная рыба, разозлясь, проглатывала слабого спорщика. Тогда спор прекращался, но он немедленно разгорался где-нибудь в другом месте. Некоторые особенно сильные рыбы испортили желудки из-за этих споров, так как им часто приходилось проглатывать противников в неурочный час. А это очень вредно — есть не вовремя. Выяснить. истину становилось все трудней и трудней, потому что много исследователей было съедено во время споров. Однако постепенно старая щука, которая тогда была еще совсем молодой и отличалась миролюбивым характером, узнала обо всем, что было известно другим рыбам.
На южном берегу озера, рассказывалось в этих рыбьих известиях, появилось множество людей. Люди рубили лес… Иногда деревья падали в воду. Несколько любопытных голавлей, подкравшихся к берегу, чтобы посмотреть на людей, были оглушены падавшими деревьями. Более осторожные рыбы видели, как бородатые люди с веселым, криком вытащили пострадавших и унесли их к кострам, наверно для того, чтобы сжечь на огне.
По вечерам люди забрасывали на плесах большие сети и вытаскивали рыбу уже не поодиночке, а целыми ведрами. Один ерш, попавший в сеть, но, к счастью, спасшийся, рассказывал, будто видел на берегу огромный котел, в котором клокотала горячая вода. У бедного ерша замерло сердце, и он потерял сознание. Может быть, именно это и спасло его от знакомства с горячей водой.
