получить власть; перегрызают друг другу глотки за место на вершине пирамиды, и – лгут, лгут, постоянно лгут друг другу и самим себе. Этот мир невыносим!
– Только потому, что ты его сам таким создал. Признай, прокуратор: не ты ли тот человек, что убивал за власть? Не ты ли тот, кто лгал всем и самому себе во имя странных целей? Не ты ли первый, кто забыл о любви? Не ты ли обрек себя на муки ада каждый день твоей скудной жизни? Не ты ли добровольно отказался от всего самого лучшего, что способен дать тебе этот мир?
Ты забыл, что такое радость. Вытравил ее из своего сердца каленым железом, оставив место лишь для холодного расчета. Но жизнь не поддается расчету, прокуратор, жизнь – больше и лучше самого лучшего из того, что ты можешь себе представить! Так празднуй же ее! Внимай ее голосу, ведущему тебя по твоему пути, слушай голос своего сердца, и не позволяй никому – в особенности своему страху – сбить тебя с дороги! Живи свою жизнь, прокуратор, и воздастся тебе по вере твоей!
* * *
«И воздастся тебе по вере твоей», – повторил я, открыв глаза. Собственный голос показался мне каким-то чужим, словно это отголоски сна говорили моими губами. Солнце близилось к горизонту, и его косые лучи золотым туманом парили меж ветвей окружавших меня деревьев, вырисовывая на траве узор леопардовой шкуры. «По вере твоей. К чему бы это?» – подумал я.
Верю ли я во что-то? Хм, никогда об этом не задумывался. Странные вопросы приходят в мою голову в последнее время. Та-а-ак… ну, в христианского Бога точно нет. В Аллаха – тоже. В переселение душ – не-а. В любовь? Любовь меня оставила. Как я могу в нее верить?
– Если задуматься, я ни во что не верю, – сказал я, обращаясь к солнцу. Солнце в ответ слегка нахмурилось, словно погрузившись в размышления. Или мне так показалось.
– Наверное, хорошо все-таки во что-то верить. Все равно во что. Только – в хорошее.
Я тяжело поднялся, стряхивая остатки дремоты – голова немного закружилась, – закинул за плечи рюкзак и потопал вниз, туда, куда спускалось солнце. Ему пора было светить для других людей в других странах, ну а мне нужно было всего лишь успеть на автобус.
XXV
– The house is wonderful. Really wonderful. I’d like to buy it immediately.
– Well, I’m glad you like it. Do you already know the price?
– Yes, and it’s okay for me.
Я подписал все необходимые документы и попросил агента оставить меня одного на некоторое время, чтобы еще раз обойти дом.
Дом был на самом деле замечательным. Внизу располагался большой холл с тремя диванами, стоявшими вокруг стеклянного журнального столика, кухня, санузлы и гараж; на втором этаже, куда вела прямая широкая лестница из металла и мрамора, находились три спальни и рабочий кабинет. Одна стена дома была наполовину выполнена из стекла, благодаря чему весь интерьер наполнялся живым, играющим светом. В двух из трех спален огромные стеклянные двери выходили на балкон, а стеклянная стена огромной ванной комнаты открывалась прямо в сад.
Прекрасный дом.
Сегодня он стал моим.
На тумбочку у кровати я поставил маленькую фотографию Марины в деревянной рамке. Марина на ней улыбалась.
Я купил этот дом для нее.
Когда-нибудь и я приеду жить сюда. Но не сейчас. Сейчас это место для нее.
Я повернул фотографию лицом к свету.
Над темной линией моря разгорался прекрасный закат.
Часть третья. Жизнь
XXVI
I found a reason for me
To change who I used to be,
A reason to start all the new,
And the reason is you.
Я крутил эту песню четвертый раз. Группа «Hoobastank». Что означало это название, я не представлял. Но песня была хорошая. Я немного злился только на гул двигателей самолета, заглушавший почти все басы в наушниках моего маленького mp3-плеера.
Я прошел длинный путь. Прошел свою личную Стену. Шесть тысяч пятьсот километров дождя и солнца, снега и бури, ветра и пыли, слез и пота. Нет, что там – я преодолел гораздо больше, все двадцать тысяч. И вернулся туда, откуда начал свой путь. Сделал оборот вокруг своей оси. Стена оказалась замкнутой сама на себя.
Девять месяцев назад я выиграл миллион. С этого-то все и началось. Как будто кто-то подтолкнул остановившуюся жизнь вперед, и она понеслась под гору, так быстро набирая обороты, что я просто не успевал ориентироваться в окружающем пространстве. Мои ценности, позволявшие мне когда-то худо-бедно, но все же поддерживать вокруг себя привычный порядок вещей, оказались совершенно неприменимы в этом новом мире, столь внезапно открывшемся моему взгляду. Перестройка сознания заняла очень долгое время – слишком долгое. Многое я из-за этого потерял, многое не познал, и о многом теперь сожалел. Но какова теперь цена моему сожалению? Разве это способно что-либо изменить?..
Девять месяцев. Время, достаточное для того, чтобы новая жизнь, зародившаяся в темном нутре человеческого тела, появилась на свет.
Самолет плавно заходил на посадку. Я выключил музыку и пристегнул ремень. За стеклом иллюминатора показались приземистые строения аэропорта. Двигатели старого Ту-134 взревели, будто в последний раз прощаясь с небом. Толчок, еще один – и меня наклоняет вперед под действием тормозной силы.
Я вернулся.
Я вышел их самолета и замер на верхушке трапа. Весеннее солнце окатило меня с головы до ног волной неизъяснимого спокойствия. Эта теплая невидимая субстанция плавно заполняла до самых краев, проникала в каждую клеточку организма. Я стоял, зажмурив привыкшие к долгим сумеркам глаза, не двигаясь, и всем телом впитывая до последней капли этот внезапный подарок судьбы, бесценный и необъятный – Солнце Нового Дня.
Наконец-то я дома, подумал я, и эта мысль взорвалась в груди, выплеснув всю энергию, которую подарило мне солнце, разделив ее на бессчетные мириады маленьких солнц, каждое из которых было таким же прекрасным, как и их родитель. Я представил, как эти солнца разлетелись от меня по всему миру, подарив всем и каждому частичку того тепла, которым наполнило меня солнце.
– Ну что, будем идти вперед или еще постоим? – раздался сзади спокойный, но твердый голос.
– Да. Надо идти. Уже пора, – ответил я и шагнул на первую ступеньку.
Примечания
1
«В рейс» – песня группы «Мумий Тролль», альбом «Меамуры», 2002 год.
