12
Через пару часов Альберт Блэк нарушил свое затворничество, но когда он пытался украдкой выскользнуть из дома, его перехватили Уильям с Дарси.
– Папа, куда ты собрался так поздно? – спросил Уильям.
– На улицу, – ответил Блэк, ощутив себя обиженным подростком. Они стояли вплотную к нему, перекрывая собой узкое место между мраморным столбом и входной дверью.
– Но вы же так и не поели, – распахнув глаза, запротестовала Дарси, от чего помолодела лет на десять.
– Со мной все хорошо, пойду прогуляюсь. – Блэк почувствовал, как сгустившаяся обида стягивает ему лицо.
Уильям двинулся вперед. Снова в нем прорезалось выражение огорченного мальчишки, напоминая Альберту Блэку, как сын, еще совсем маленьким, наступил на медузу на мрачном галечном пляже под Турсо. Тот собрался было взять сердитого отца за плечо, но отодвинулся.
– Отец… я чуток погорячился, и пожалуй, слегка… ну, я знаю, когда ты рос, все было по-другому…
“Теперь еще жалость!”
– …и что ты хотел как лучше…
– Ну хватит. – Альберт Блэк коротко качнул головой. – Мне кажется, сказано уже достаточно. Скоро вернусь. – Он посмотрел на сына и невестку и нашел в себе немного смирения. – Вы оба очень добры. Мне было непросто… без твоей мамы.
– Отец, но мы-то у тебя остались, – кротко возразил Уильям.
Блэк выдавил вежливую улыбку и, прежде чем выйти, буркнул что-то в знак признательности. “Было непросто”.
Ас чего должно быть просто, размышлял он. Идет последний этап его жизни, и Он остался в одиночестве. Никто, даже Библия, не предупреждает, что будет настолько трудно, так страшно подойти к концу смертного существования и пытаться найти в нем смысл. Господь никогда не говорил, что все закончится быстро или что мечты превратятся в прах задолго до твоего тела. Дело его жизни должно же хоть что-то значить!
Альберт Блэк пошел по Олтон-роуд на восток, в сторону Оушен-драйв. Он чувствовал себя как на острове, пустынном острове, забитом людьми, для которых он невидим. Мускусные сумерки дымкой сгущались вокруг. Он спешил в ночной клуб по многолюдной Линкольн-драйв, мимо все еще открытых магазинов. Любители выставлять себя напоказ, все эти уличные артисты, скейтбордеры и бомжи шагали, шныряли, и трещали без умолку, к веселью или раздражению окружающих. Пацаны петушились, девочки хихикали, парочки смеялись, двери магазинов глотали и выплевывали людей.
На Вашингтон приглашающе сиял красный неон “Камеи”, на улице выстроилась целая очередь подростков. Название напомнило ему о кинотеатре в Эдинбурге, в районе Тол кросс. Он считал, что фильмы несут порок и скверну, но временами сдавался и вместе с Марион шел на те картины, которые она любила больше всего. Она всегда бурно радовалась должности Уильяма. Он попытался вспомнить, что в последний раз смотрел с подлинным удовольствием: пожалуй, “Огненные колесницы”.
Он посмотрел вперед, и ему в глаза бросились черные буквы на освещенном фоне: Н-СИН. Блэк пробился к дверям, не желая стоять среди подростков, которые обратили настороженное внимание на пожилого учителя-шотландца.
– Без билета невозможно, – сказал крепко сбитый вышибала, когда Блэк осведомился о том, как попасть внутрь. – Может быть, вы в списке гостей?
– Нет, но я знаю Карла Эварта, Н-Сина, – сообщил Блэк. – Пожалуйста, скажите ему, чтобы вписал в список мистера Блэка из его прежней школы.
Вышибала недоуменно уставился на старика. Может, дело было в возрасте, или в странном акценте, в прямой осанке и властном поведении, но что-то в нем порождало желание хотя бы сделать попытку ему помочь. Вышибала вытащил мобильник и набрал номер.
13
Такси, которое Хелена взяла в международном аэропорту Майами, мчалось по надземной автостраде над городом, через береговой район в сторону дамбы Макартура, в направлении Майами-Бич. Окна были закрыты, из кондиционера лился холодный воздух.
– Приехали на музыкальную конференцию? – спросил таксист. Глаза его скрывали зеркальные очки в духе маньяков, полицейских и киллеров.
– В некотором роде.
– Праздник жизни, – улыбнулся он в зеркале, обнажив кривые зубы. С заднего сиденья Хелена видела в его очках отражение собственного лица, опустошенного и усталого. С непристойными нотками в голосе водитель добавил: – Если что-нибудь понадобится, свяжись со мной. Я дам тебе визитку.
– Благодарю, – услышала Хелена свой чопорный ответ.
– Я имею в виду разъезды, такси, в таком ключе, – сказал таксист, уже куда осторожнее, пока она глазами выискивала табличку с номером такси и телефоном, куда подавать жалобы.
“Я слишком правильная для Карла Эварта, – подумала она. – Он бы колесил с этим мужиком по гетто в поисках наркотиков или поехал бы на ипподром”. Ей стало интересно, на чем строится их связь. Дело просто в том, что они потеряли отцов примерно в одно время, или все серьезнее? Как знать. В голове у нее путалось.
Они затормозили у отеля, она протянула таксисту две двадцатки и оставила приличные чаевые.
– Не потеряйте мою визитку, – улыбнулся он.
– Конечно. “Не, дружище, я уж перебьюсь”.
Обычно ей не нравилось, когда навстречу бросался мальчишка-коридорный, навязчиво выжимающий чаевые, как оно бывает в Америке, но, устав с дороги, она бы не отказалась от помощи. Затащив чемодан на крыльцо, она вошла в прохладное, тихое фойе, где женоподобный портье поздоровался с ней и выдал ключи от комнаты.
14
Карл Эварт, сидя в углу VIP-зала под приглушенным светом, болтал с Лестером Вудом, местным журналистом, специализирующимся на танцевальной музыке. Карл высматривал Терри в нервном потоке ломящихся в двери ценителей музыки и простых тусовщиков, пока не вспомнил, что тот встречается с девчонкой из ресторана. Макс Мортенсен, один из организаторов, пробивался к Эварту через толпу.
– Привет, Карл. Там хочет войти какой-то мужик, говорит, что знает тебя. Мистер Блэк из твоей старой школы.
По губам Карла Эварта зазмеилась гнусная ухмылка. “Наверняка подъебка от Терри”. В школе они часто стебались над Блэки, деспотичным воспитателем, который вел религиозное образование и обществоведение.
– Это очень важный человек, – усмехнулся Карл. – Он оказал на меня большое влияние. Буду признателен, если ты устроишь, чтобы его и всех, кто с ним, обслужили по высшему разряду.
– Не вопрос, – подмигнул Макс и раскрыл мобильник.
Лестер раскурил гаванскую сигару и предложил вторую Карлу, но тот отказался. По улыбке Лестера было ясно, что журналист в пороках толк знает. Впрочем, с околомузыкальной тусовкой всегда непонятно: полно кабинетных тунеядцев, которые спешат завязать с делами, чтобы конкретно зажечь, но встречаются и серьезные люди, даром что ведут себя так, типа свои и в теме, но им явно больше бы пришлось по душе пиарить какие-нибудь корпорации. Карл решил рискнуть и взял быка за рога.
