Хотела. Сама.
– Ты этого хочешь? – прошептал он прямо в губы, пока его пальцы продолжали эту чувствительную пытку. – Этого, Мэйлин?
– Да… Да... – я повисла на его плече, кусая и царапая его разгоряченную кожу.
Он знал куда прикоснуться, чтобы мое тело спешило к нему навстречу. Я оказалась в руках искусного мастера, который отлично знал женское тело…
Мокрая холодная одежда уже не сковывала движения, ни его, ни мои, и была раскидана по полу… Осталась только страсть… Горячая и обжигающая.
Его запах лишил меня рассудка, и… проклятье… Кто бы что не говорил об этой стороне жизни, но все решают касания и запахи. Именно они опьяняют получше любого алкоголя, именно прикосновения горячих рук и губ к обнаженной коже вызывают внутри сумашедший взрыв эмоций. Нежных, жадных… Мне казалось, что Лайон изучает меня и одновременно с этим сводит с ума своими откровенными ласками.
Я чувствовала его возбуждение, и это распаляло меня ещё сильнее… И не пугало.
Я верила ему. Знала, что он не обидит…
– Стол? Кровать? – прохрипел Лайон, прикусив меня за мочку уха. – Я постараюсь быть нежным везде…
– Ты... – это все, что я смогла ответить, ощущая дикое желание чувствовать его.
Он выбрал стол.
И с этого дня, я определенно полюбила этот предмет интерьера…
Я касалась его обнаженной кожи руками, врезалась ногтями в гладкую кожу... Скользила по мощной фигуре, с жадностью изучая каждый участок мужского тела. Кусала эти губы с привкусом кофе и табака… И желала одного. Стать его. Принадлежать ему не на одну ночь.
Даже резкая боль, пронзившая тело, когда он оказался внутри и разрушил тонкую преграду, не погасила внутри этот огонь.
Лайон не торопился, стараясь заглушить ее… Заставлял меня забыть о ней.
Его прикосновения были настоящей пыткой… Мучительными, желанными, уверенными и настойчивыми...
– Ты нуждаешься во мне, Мэйлин? – спросил он, увеличивая темп.
– Да… Да…– закрыв глаза, я наслаждалась каждым движением.
Удовольствие обострялось с каждой секундой, и стало почти агонией… Он дразнил меня, заставлял умолять его, просить о том, чего я не знала сама…
– Моя, – хрипло шептал он, скользя губами по моей ноге, лежавшей на его плече. – Моя...
И я не смогла сдержать крика от внезапно нахлынувшего на меня удовольствия. Утонула в нем… Погрузилась с головой, слыша лишь бешеный стук моего сердца.
Раздался хриплый стон, больше похожий на рев льва. Моего льва. Личного и до жути вредного.
Лайон опустился на меня, и его губы заскользили по моему плечу, обжигая горячим дыханием.
Оба дышали так тяжело, словно убегали от всех магов мира.
Он обхватил мое лицо ладонями, и всмотрелся в глаза, словно искал там что-то, что известно только ему...
– У меня нет слов…– хрипло произнес Лайон, прижавшись мокрым лбом к моему. – Я знаю пять языков, но… Проклятье… Мэйлин, я не могу найти слов...
Глава 29. Ночные разговоры – самые честные– Теперь мне понятно, почему у Магнуса был облик моего отца, – произнесла я, сидя среди ночи на небольшой кухне Лайона, укутанная в один из его огромных халатов, и с наслаждением глядя на то, как он готовит еду.
А я все гадала, есть ли у него кухарка… А оказалось, что мистер Уэйд сам себе повар. И, признаться по правде, его умения в кулинарном искусстве меня поразили. И не только эти умения. Страсть была у этого мужчины в крови… По крайней мере, еще час назад, когда мы вместе принимали ванну, он мне снова это отлично доказал.
– И объясняет почему Картленд оставался твоим напарником, – заключил Лайон, раскладывая по тарелкам еду. – Эйвари нужна была информация, спрятанная в твоей голове. А Вальберти принял облик твоего отца, чтобы пробудить в тебе воспоминания о прошлом.
– Перед тем, как Магнус пытался призвать в мое тело демона, он говорил мне, что его интересует то, что в моей голове… Но тогда я не придала этому значения… Зато теперь мне понятен его порыв.
Лайон поставил на стол тарелки и уселся напротив. Я скользнула взглядом по вырезу его черного халата, наслаждаясь видом мощной мужской груди, и он улыбнулся.
– Будешь на меня так смотреть – придется есть холодную еду, – предупредил Лайон, и я рассмеялась.
Мне было хорошо и спокойно.
За окном все так же бушевала непогода, и сильный ветер завывал, смешиваясь с шумом дождя.
А здесь было тепло и уютно.
– Холодную еду я тоже люблю, – подразнила его, наслаждаясь приготовленным Лайоном поздним ужином. – А кто научил тебя готовить?
– Наша кухарка. Она была единственным человеком, кто постоянно находился дома, когда я был маленьким. Поэтому я все время пропадал на кухне.
– А твоя семья? Родители?
– Я рос в мужской семье, с отцом и дедушкой. Мама умерла, подарив мне жизнь. Но, как я тебе уже говорил, что отец, что дед, все время пропадали на работе. А твоя семья?
– Ну, о маме ты уже знаешь… А отец погиб на одном из заданий, когда мне было тринадцать. Саурон взял меня под свое крыло, чтобы меня не забрали в приют. А в двадцать один год я пришла работать в отдел.
– Неужели Уордлоу не пытался выдать тебя замуж? – сощурив глаза, поинтересовался Лайон.
– Конечно, пытался. Но я порой бываю слишком настойчива в своих стремлениях…
– Я заметил... А почему ты так не хочешь замуж?
– На это есть уйма причин. И самая главная из них– я потеряю свою свободу. А мне она слишком дорога.
– Ну, не все браки такие…
– Большинство. А я не хочу рисковать. И, вообще, давай лучше поговорим о деле... – хмыкнула, стараясь переменить тему.
Его расспросы о моем замужестве были мне совсем не по душе.
– Отличная идея, – усмехнулся Лайон. – Что мы имеем? Твой дедушка был Хранителем, а ты и Ви как-то были связаны с артефактом…
– А почему ты думаешь, что и Ви была с ним связана? – спросила настороженно.
Он не мог об этом знать. Я еще не успела сообщить ему, что кукла с рисунка мамы принадлежала Ви. Потому что была не уверена в том, кто именно повесил на ее шею артефакт. Может это сделала я, перед тем, как села позировать.
Наши взгляды схлестнулись. И я была готова вновь увидеть в глазах Лайона боль, но ее не было.
В черных глазах застыла лёгкая грусть и смирение...
– Потому что умирая на моих руках, Ви шептала мне об этом проклятом артефакте.
Моя рука с вилкой так и замерла в воздухе.
– И тебе не показалось это странным?
– А ты думаешь, почему я приехал сюда? – поинтересовался он.
