любого крышечка приподнимется и попробует взлететь.
Увы, стоило ему провалиться в сон, как сбылись самые пессимистичные прогнозы. Его вновь, уже очевидно против воли, швырнуло на берег изумрудного моря, где он накануне по душам общался с Океаном. Вот только вчерашнего собеседника поблизости не оказалось. Зато вместо него нарисовались… сложно сказать, на кого походили эти существа. Скорее, на медуз, натянутых на крепкий мужской торс. К нему пожаловали собственными персонами гекатонхейры — пятьдесят голов, сто рук на брата. И зачем он им нужен, спрашивается?
— Океан выбрал тебя, — заявил тот, что слева. — И мы принимаем его решение.
— Я безумно рад, — парировал Борис. — Только я ни под чем не подписывался.
— Отныне ты хранитель иллюзий, — выступил вперед правый. — Только от тебя зависит, смогут ли мятежники из Тартара сломить его рубежи.
— Стоп-стоп, — возмутился Медведев. — Меня к этому не готовили. Ради чего я должен пластаться за ваши интересы? Это же вы вроде как выбраны сторожить титанов. Или я ошибаюсь?
Медузы переглянулись, если так можно было расценить их движение навстречу друг другу.
— Мы не всесильны, — со скорбью в голосе поведал правый. — Мы появились в этом мире задолго до того, как в нем зародились смертные. Поэтому мы не можем контролировать то, что вы творите. Значит, границы Тартара в опасности. И только ты, избранный, сможешь гарантировать, что они не откроются вновь.
— Ребятушки, вы не подумайте чего, это безумно почетная роль. Я прямо вот весь трепещу и падаю ниц от оказанного мне доверия, — Медведева трясло от гнева. — Но давайте будем предельно прагматичны. Сколько я проживу?
— Сто лет? — предположил левый.
— Сто двадцать? — подумал правый.
— Это если мне крупно повезет, — заверил их Барни. — Чтоб вы знали, у нас это возраст предельного долголетия. И чем я буду вынужден заниматься всю жизнь? Караулить Тартар, который даже вы не считаете должным охранять лично, предпочитая плескаться и загорать? Для титанов этот срок, жалкие сто лет, — тьфу и растереть, практически мгновение, с учетом того, когда вы все появились на свет. А для меня это жизнь, единственная и неповторимая. И тратить ее на ваши разборки я не собираюсь. Без обид, парни.
— Ты избранный, — продолжил левый.
— Ты должен, — кивнул правый.
— Не вешайте мне лапшу на уши, — рявкнул Борис, которого все изрядно достало. — Вы всего лишь пытаетесь заставить меня нести за вас службу. Неужто до Бриарея дошло, как вы бессовестно эксплуатируете своего брата? Вот вы и решили найти кого-то ему в помощь, чтобы его умиротворить? А самим в Тартар спуститься не с руки? Или вы тут настолько разленились, что готовы на первого встречного спихнуть свои обязанности? Что, понятие совести у вас отсутствует как класс?
— Как смеешь ты, смертный… — начал первый, но в эту секунду терпение Медведева окончательно подошло к концу.
Он сморгнул, представив себе крышу в окружении небоскребов, и уже через мгновение сидел на ней, наблюдая за тем, как пробивается сквозь плотные тучи солнце. Если гекатонхейры и собирались вырвать его отсюда назад к себе, то их попытки явно успехом не увенчались. Максимально высокая, по людским понятиям, точка надежно хранила ее хозяина от подобных кульбитов.
А потом Барни осторожно попробовал позвать к себе Женю. И у него это получилось. Не желая тратить драгоценное время отдыха на объяснения, он просто привлек девушку к себе, да так и сидел с ней в обнимку, не разжимая объятий, пока им обоим не пришла пора просыпаться. Если о чем Борис и жалел по итогам этой ночи, так о том, что очнулся он в своей кровати в полном одиночестве, и даже на раскладушке рядом никого не было. А жаль…
Глава тринадцатая
Это не моя война
Барни готов был выть на луну. Не радовало ничего. Конечно, всегда можно было позвонить тем же Ляпушиным и пригласить их в гости, но… Они и так провели рядом с ним, считай, всю последнюю неделю. Впрочем, как и Женечка. Звать их к себе — все равно что расписаться в полной бытовой неприспособленности. Остатки гордости вопили и протестовали. Нет уж, как-нибудь сам справится — и с хозяйством, и с собственными нервами.
Где-то в районе полудня позвонил Вован. Осторожно осведомился, как дела. Послушав, припечатал крепким словом лентяев-гекатонхейров, полностью одобрив поступок Бориса. А попутно поведал интересные новости. Оказывается, Инну Константиновну на рассвете забрала скорая с передозом снотворного. Хорошо еще в суицидные личности не записали — спасибо ее няньке-медбрату, который сумел-таки убедить врачей в том, что она просто не рассчитала дозу лекарства, желая отдохнуть после длительной бессонницы. Правда, прогноз ближе к сдержанному и поводов для оптимизма не дает, поскольку Констанция, несмотря на все усилия, пока так в себя и не пришла, у нее началось нарушение мозгового кровообращения.
— Представляешь, какая грустная ирония, если она вдруг зависнет там же, где находилась Мэг? — спросил Медведев.
— Я тебе больше скажу, Машенька на это надеется столь откровенно и кровожадно, что даже мне страшно становится, — поведал Вован. — Видать, очень сильно ее в свое время Констанция допекла.
— А как у Толи дела?
— О, у этого хитрого засранца все на мази. Судя по тому, что я успел услышать, товарищ перекинул все свободные средства сонного сообщества на свой счет, после чего сменил номер телефона и перестал выходить на связь. Не удивлюсь, если он вместе со всем семейством уже покупает билеты за границу.
— Вот же изворотливая тварь! — восхитился Барни. — Неужели уйдет красиво в закат?
— Это вряд ли, — хмыкнул Вован. — Машенька меня убедила, что надо бы подсказать кое-кому в органах, что благотворительные фонды изрядно протекают в пользу черт пойми кого. Поэтому я нашел одного своего фаната, который там работает и не прочь повесить себе на погоны лишнюю звездочку. Парень в это дело впился, как дворняга в сахарную кость.
— А если Толя собрал чемоданы и уже сидит в аэропорту? Смоется же!
— Да пусть, — хохотнул футболист. — Снимут прямо с рейса под белы рученьки. Товарищ думает, что вот еще буквально час, и он спасен. А по факту над ним давно уже занесен топор. После финта с переводом грязных денег ему не отмыться. Толе светит мошенничество в особо крупном размере, это как минимум. А так, предполагаю, на него и хищение из фондов повесят, раз Инна за свои поступки в физическом смысле отвечать уже не способна.
— Получается, сонного сообщества больше не существует?
— И да и нет, — подумав, ответил Вован. — Есть мы с тобой. Есть ребята вроде нас, которые
