Это было не признание в любви, но от такого мужчины, как Эмиль, звучало практически равноценно словам, которые ни один из нас пока так и не произнес вслух.
— И все же давай покончим с этим, а потом… — улыбнулась я и прерывисто выдохнула, когда он сжал меня в объятиях и договорил сам:
— …А потом я сделаю все, чтобы ты была счастлива.
* * *
Четыре года спустя
Сад старого особняка походил на настоящий хаос из переплетения розовых лент, воздушных шаров и томно благоухающих цветов, чей запах смешивался с ароматами еды и сладостей, от которых ломились установленные на открытом воздухе столы.
В этот теплый майский вечер мы отмечали третий день рождения нашей с Эмилем дочери Ангелины.
— Ты как, справляешься? — поинтересовалась внезапно появившаяся рядом Лиза.
Ее сейчас было почти не узнать в этой красивой, буквально цветущей девушке. Лицо вновь обрело здоровые краски, струящиеся по плечам длинные светлые волосы переливались в лучах заходящего солнца, и от всего ее облика веяло светом и нежностью.
— Кажется, пока жива, — отшутилась я. — Только не могу понять, куда исчез этот несчастный торт?
— По-моему, я знаю… — пробормотала Лиза и, проследив за ее взглядом, я испуганно охнула.
Прямо босиком, по зеленому газону мимо розовых кустов промчался Никита с этим самым тортом в руках, а за ним следом бежала Ангелина и оба имели весьма заговорщический вид. Такая же хитрая морда была и у терьера, летевшего за ними следом и явно рассчитывавшего на угощение. Но больше всего меня поразило, что за всей этой процессией шел и Роберт Иванович, которого, видимо, отрядили прикрывать тыл.
— Ну и что вот с ними делать? — беспомощно вздохнула я. — Потом ведь у всех животы заболят, как в прошлый раз…
— Ну, зато посмотри, как они счастливы, — улыбнулась мне Лиза и, не отрывая взгляда, добавила:
— И это благодаря тебе. Никогда не забуду…
— Тчшшшш, — перебила я ее. — Все плохое закончилось — и это главное.
Мы поняли друг друга без лишних слов. Каждая подумала о чем-то своем и каждая нашла в себе силы оставить это там, куда не было возврата — в прошлом.
И Лиза, безусловно, была права. Главное, что наши дети счастливы. Особенно Никита, который только время спустя вновь сумел стать собой прежним, больше не боясь отпустить маму хоть на миг. Я еще помнила, как мальчик буквально вцепился в Лизу и не отходил от нее ни днем, ни ночью с того самого момента, как мы забрали его, плачущего и перепуганного, но, к счастью, невредимого, из квартиры Артема.
Но все было позади. Сам того не желая, Орлов объединил нас всех и привел в этот день, когда каждый был на своем месте. Когда все было правильно и безмятежно-счастливо.
— Сплетничаете и без меня? — раздался рядом голос Васи и я улыбнулась, глядя на то, как подруга с грацией пингвина двигается к нам, любовно сомкнув руки на уже огромном животе.
— Мы просто думаем, где нам взять новый торт, потому что старый коварно похищен, — ответила я и тут же из кустов раздалось хихиканье и весьма красноречивое чавканье.
— Вот ты где, — произнес Эмиль, внезапно вырастая за моей спиной.
— Ты меня искал? — спросила, ощущая, как при виде мужа губы сами собой растягиваются в улыбке.
— Да, хотел сказать тебе кое-что, — ответил он, увлекая меня в сторону беседки.
Мы стояли, надежно скрытые стеной из роз и смотрели друг на друга так, что, казалось, слова тут были лишними. И все же…
— Ну так что? — приподняла я вопросительно бровь.
Он заправил мне за ухо прядь волос, пробежался лаской по чувствительному местечку и неожиданно выдохнул:
— Я люблю тебя.
Мое сердце мгновенно дернулось ему навстречу и, поймав его взгляд, я сказала в ответ самые важные в жизни каждого человека слова:
— Я тоже люблю тебя. Очень люблю…
Конец!
