И это стало спусковым крючком. До конца не веря в то, что он меня действительно отпускает, я выскочила наружу и побежала, обернувшись только тогда, когда позади меня дико взревел двигатель.
Подумалось, что он наверняка намеревается меня сбить, выпустив лишь ради забавы, и я панически отскочила к ближайшему зданию, но автомобиль Артема стремительно промчался мимо.
И в этот момент что-то внутри меня тихо умерло. Откуда-то возникла странная, иррациональная уверенность: я видела сейчас Артема в последний раз.
— Вероника!
Я обернулась на голос. Эмиль — растерянный и взволнованный, каким я никогда еще его не видела, вынырнул из соседней заброшки и замер на месте, глядя на меня.
Показалось, что время остановилось. Что даже сердце в груди замолкло на несколько секунд, а потом скакнуло вверх и заколотилось, как сумасшедшее. И в этот миг я сорвалась с места. Отбросила все мысли и сомнения и просто побежала.
Я бежала ему навстречу, оставляя позади все плохое. Все страхи, все опасения и боязнь быть отвергнутой. Просто бежала к тому, кого боялась больше никогда не увидеть и желала лишь одного — как можно скорее оказаться в этих крепких руках.
Его объятия оказались сильными и поразительно нежными. Я не видела его лица, уткнувшись в широкую грудь, но слышала, как бешено стучит его сердце. И это был сейчас самый желанный звук на свете.
Эмиль провел ладонями по моей спине, бережно ощупал плечи. Я поняла, что он пытается убедиться, что со мной все в порядке. И от осознания, что этот человек, еще недавно казавшийся мне ледяной глыбой, тоже за меня волновался, хотелось попросту расплакаться. А еще в горле встал ком от понимания, что он пришел за мной. Что он меня искал…
— Ты цела? — спросил Эмиль, когда я наконец сумела оторваться от него и посмотреть ему в лицо.
— Да, — улыбнулась сквозь слезы. — Я в порядке… а ты?
Он провел рукой по моему лицу, стер шершавым пальцем беспрерывно катящиеся слезы. И вместе с этим жестом уходило прочь все былое — следы чужих касаний и боль предательства, все гнетущее и тяжелое, что пережила за последние годы и что больше не имело значения.
— А я — испугался до полусмерти. Как никогда в жизни…
Он не сказал, казалось, ничего особенного, но для меня эти слова были сейчас дороже всего на свете.
Внезапно нахмурившись, Эмиль спросил, словно только теперь об этом вспомнив:
— А где… Орлов? Я думал, что он…
— Он уехал, — ответила, сама до конца не веря в то, что все закончилось — с одной стороны, так просто, а с другой… больно. Слишком поздно, слишком несвоевременно я узнала последнюю тайну своего мужа.
Когда уже не могла ни помочь ему, ни простить.
— Просто уехал? — уточнил Эмиль, явно не веря своим ушам.
— Просто уехал… и сказал, что мне больше не понадобится что-либо делать, чтобы от него избавиться…
— И ты ему веришь?
Я улыбнулась, глядя ему прямо в глаза:
— Я верю тебе. Тому, как ты на меня смотришь. Тому, как бьется твое сердце, когда я рядом. Возможно, ошибаюсь, но хочу верить, что ты всегда меня защитишь, что бы ни было с нами дальше…
Он смотрел на меня молча, не подтверждая моих слов, но и не возражая им. И что-то в груди у меня тревожно, мучительно заныло. Неужели я ошиблась? Неужели поторопилась с выводами…
Не зная, как сгладить возникшую неловкость, я достала из кармана его телефон, который швырнул мне Артем и неловко пробормотала:
— Вот, это, кажется, твое…
Он не протянул руки в ответ, чтобы забрать айфон. Лишь продолжал смотреть, словно искал во мне что-то, известное лишь ему одному… а потом улыбнулся. Улыбнулся так, как никогда прежде — открыто и чувственно. И при виде этого сердце у меня снова дрогнуло…
А в следующий момент он уже меня целовал. Страстно, жадно, всепоглощающе…
И все вопросы исчезли сами собой. Особенно когда Эмиль, едва разорвав поцелуй, заключил меня в надежное кольцо своих рук и просто сказал, красноречиво сжимая в объятиях:
— Нет. Вот это — мое. Ты — моя.
Эпилог Месяц спустя
— Постой…
Эмиль взял меня за руку, заставляя остановиться перед самыми дверьми клиники, где мы собирались пройти тест на днк.
— В чем дело? — поинтересовалась я, глядя в его слишком серьезные в этот момент глаза.
— Мы можем этого не делать, — произнес он. — Не хочу, чтобы ты думала, будто я тебе не доверяю.
Я прикусила губу. Наверно, этот его поступок, эта готовность слепо верить говорили об отношении ко мне лучше и красноречивее, чем любые слова. Но мы все еще узнавали друг друга, все еще нащупывали неисследованные ранее уголки души, и я вовсе не хотела, чтобы между нами стояла пусть даже тень каких-либо сомнений.
Хотя за прошедшее время мы пережили вместе больше, чем иные пары за много лет. Вся эта история с Артемом, спасение Лизы, примирение Эмиля с отцом… а месяц тому назад еще и похороны. Того, кого так боялась, но кому ни за что не желала подобного исхода.
По официальной версии, машина Артема вместе с водителем упала с обрыва — он якобы не справился с управлением на сложном и вдобавок мокром участке дороги. Но последние слова, сказанные им мне, не оставляли никакого шанса на сомнения — он сделал это нарочно.
И что было тому причиной — останется теперь вечной тайной моего бывшего мужа. Возможно, он и впрямь хотел освободить меня от себя, а может совсем наоборот — пытался обречь на вечное чувство вины. Как бы там ни было, а я после долгих попыток осознать и принять все случившееся, решила твердо — я не позволю призраку бывшего мужа отравить мне всю дальнейшую жизнь. Он бесконечно и планомерно отнимал у меня все, что было мне дорого, но не сумеет отнять мое будущее даже после своей смерти.
Да, он был болен, он был сломан, он был одержим — но я не должна была нести за это ответственность. Не должна была платить за чужие грехи. Как и Лиза, повинная только в том, что напомнила чем-то Артему его мать…
Он поломал столько жизней, что заслуживал теперь лишь одного — сожаления, что так и не позволил никому себе помочь. Но ничего уже было не изменить и не исправить, а жизнь… она продолжалась. И все мы, кого он пытался под себя подмять — я, Эмиль, Лиза и Никита — шли дальше — каждый по своему пути. И не намеревались отказывать себе в том, чтобы быть счастливыми.
— Спасибо, мне было важно это услышать, — улыбнулась я Эмилю в ответ после продолжительной паузы. — Но я не хочу, чтобы между нами была хоть малейшая недоговоренность…
— Вероника… — он погладил тыльную сторону моей ладони и по коже у меня пробежали мурашки. — Я теперь понимаю, что ты не стала бы мне лгать. Та женщина — смелая, добрая и чуткая, какой я тебя узнал, на подобное просто неспособна.
