Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
(Во всей этой истории присутствует так и не проясненный мной, прямо-таки детективный аспект: если в Швейцарию Вера уехала по подложному паспорту на чужое имя, как ей удалось потом «легализоваться» и стать доктором медицины уже под своим собственным именем? Возможно, и здесь помог Герцен…)
Мало-мальски серьезной медицинской карьеры ей сделать не удалось – никак не удавалось поступить на хорошее место. Мне приходилось знакомиться с версией, по которой виной всему – козни зловещего охранного отделения, неустанно преследовавшего Веру Игнатьевну за ее революционное прошлое (которого и было-то всего ничего). Верится в это плохо. Известно, что особый отдел Департамента полиции вел прямо противоположную политику – именно что с одобрением относился к людям, «переболевшим» революционными идеями и занявшимися каким-то полезным делом. Дело явно в другом: в косности и тихом саботаже мужчин, как чиновников от медицины, так и врачей, державшихся той самой общеевропейской традиции, согласно которой женщинам в медицине следовало быть не более чем сестрами милосердия. Они-то, без сомнения, и ставили втихомолку палки в колеса. В то время врачей «женского полу» было не более 3–4% от общего числа российских медиков, и особого хода им не давали…
Какое-то время Вера Гедройц работала домашним врачом и время от времени публиковала статьи на медицинскую тему. Карьера отнюдь не блестящая – точнее, полное отсутствие карьеры…
Помогла, как ни странно, война. Русско-японская. Вера Гедройц поступила добровольцем-хирургом в один из санитарных поездов Красного Креста. Поездов таких было немало, и «спонсировало» их не столько государство, сколько русские богатеи: должен уточнить, далеко не из патриотических побуждений. Внося крупные суммы на филантропию (в том числе и организуя за свой счет санитарные поезда), можно было получить мундир со шпагой Благотворительного общества императрицы Марии Федоровны, а то и медаль на шею, что резко повышало социальный статус какого-нибудь купца-миллионщика…
«Центр управления» этими поездами находился в Петербурге, и патронировала его сама императрица Александра Федоровна. Она не только заботилась о том, чтобы поезда были укомплектованы лучшими хирургами, но и предоставила комнаты Зимнего дворца для изготовления бинтов. Среди рапортов о работе врачей на Русско-японской войне сохранился и такой: «Среди тех врачей, кто пошел на фронт, была и княжна Гедройц, ставшая главным хирургом санитарного поезда. Она со своим поездом всегда была на переднем крае, оперируя в специально сконструированном вагоне, а противник вел обстрел поезда». Как видим, это никакой не благополучный тыл, а тот самый «горький дым передовой»…
Позже Гедройц составила обширный (более 60 страниц) отчет – там были и рекомендации о том, как уменьшить серьезные потери среди солдат, и исследование других проблем медицинской службы: охрана и методика передвижения санитарных поездов, наиболее оптимальная постановка помощи раненым. Известный врач, профессор В. И. Разумовский, писал потом: «…В. И. Гедройц, первая женщина-хирург, выступавшая на съезде с таким серьезным и интересным докладом, сопровождавшимся демонстрацией материалов…»
Вот это было уже признание! Не в последней степени благодаря этому докладу княжну Гедройц в 1909 году пригласили работать врачом в Царскосельском дворцовом госпитале, обслуживавшем исключительно «августейшую фамилию». Кое-кто из обжившихся там врачей встретил это назначение в штыки, последовали всевозможные интриги, но вмешалась сама императрица.
Инспектор придворной части написал: «Министр Императорского двора, согласно преподанным Ея Величеством Государынею Императрицею Александрой Федоровной Указаниям, приказал назначить Княжну Гедройц Старшим Ординатором при Царскосельском госпитале Дворцового ведомства». Тут уж интриганам пришлось притихнуть…
В 1912 году Вера Гедройц получила российский диплом доктора медицины, а двумя годами позже опубликовала книгу «Беседы о хирургии для сестер и врачей». И стала обучать императрицу и ее старших дочерей навыкам, необходимым сестре милосердия.
Анна Вырубова, фрейлина и подруга императрицы, вспоминала: «Чтобы лучше руководить деятельностью лазаретов, императрица решила лично пройти курс сестер милосердия военного времени с двумя старшими Великими княжнами и со мной. Преподавательницей Государыня выбрала княжну Гедройц, женщину-хирурга, заведующую дворцовым госпиталем. Два часа в день занимались с ней и для практики поступали рядовыми хирургическими сестрами в лазарет при Дворцовом госпитале, тотчас приступили к работе – перевязкам, часто тяжело раненных. Стоя с хирургом, Государыня, как каждая операционная сестра, подавала стерилизованные инструменты, вату и бинты, уносила ампутированные руки и ноги, перевязывала гангренозные раны, не гнушаясь ничем и стойко вынося запах и ужасные картины военного госпиталя во время войны».
По многочисленным свидетельствам, характер у доктора Гедройц был жестким. Высокая, грузная, она обычно одевалась по-мужски: женской была только юбка, а все остальное мужское: шляпа, пиджак, галстук. Стрижка тоже была на мужской манер. Голос – чуть ли не бас. Заядлая курильщица, прекрасно играла в бильярд и неплохо стреляла из револьвера.
Дело тут не в экстравагантности. Коли уж мы договорились, что из песни слов не выкинешь, нужно признать: Вера Гедройц была лесбиянкой. «Для порядка» она в свое время вышла замуж за старого знакомого, капитана Белозерова, но почему-то потом всегда скрывала этот брак, насколько удавалось. Что было – то было. Прекрасно известны ее стихи:
Не надо – нет – не разжимай объятий,
не выпускай меня – не надо слов.
Твой поцелуй так жгуче ароматен,
и, как шатер, беззвезден наш альков.
Еще – опять – века изжить в мгновенье,
дай умереть – сама умри со мной.
Ночь молчаливая льет слезы исступленья,
росою звонкою на землю сводит зной.
Вот распахнулись звездные палаты,
в лобзанье слившись жизнию одной,
не надо – нет – не разжимай объятий,
дай умереть! Сама умри со мной!
Ну, что тут скажешь. Мы люди взрослые, и личная жизнь Веры Гедройц, в конце концов, ее личное дело. Среди поэтесс того времени, так называемого Серебряного века, подобные привычки были в большом ходу…
А Вера Гедройц была еще и поэтессой, и автором двух прозаических книг. После Русско-японской издала сборник рассказов «Китайские рассказы». С поэзией шло неровно – первые опыты стихосложения, как вспоминают современники, были откровенно неудачными. И признания в поэтической среде она поначалу не получила. Сам Николай Гумилев в 1910 году в журнале «Аполлон» назвал Гедройц «не поэтом». Потом, правда, дела пошли лучше. Позже Гедройц все-таки приняли в «Цех поэтов» – тогдашнее весьма влиятельное поэтическое объединение. Судачили, что помогло этому то, что Вера Игнатьевна обещала оплатить половину немалой суммы, необходимой для создания журнала «Гиперборей», в котором стали периодически появляться ее стихи.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
