Селий испробует все, ничего ни за что не упустит,Всякий раз, как грозит дома обедать ему.Вот он к Европе бежит и, тобою, Павлин, восхищаясь,Хвалит Ахилловы он ноги твои без конца.Если Европа скупа, спешит от нее он к Ограде.Может быть, там Филлирид выручит иль Эсонид.Коль обманулся и здесь, у Мемфисских святилищ толчетсяИ у поклонниц твоих, грустная телка, торчит.Выйдя оттуда, спешит скорей к стоколонному зданью,Далее – к роще двойной, что подарил нам Помпей.В бани зайти не побрезгует он к Фортунату и к Фавсту,Да и в Эолию влезть к Лупу и в Гриллову темь:В трех он термах подряд все моется снова и снова.Если проделал он все, но не помог ему бог,Вымывшись, бе́гом опять он торопится к буксам Европы:Может быть, кто из друзей там запоздалый пройдет.Ради тебя, ради милой твоей, похититель влюбленный,Бык, помоги: позови Селия ты на обед!
Марциал, Эпиграммы, 2.14Ужин начался хорошо. Кто мог сравниться с ним в остроумии или в умении похвалить мастерство повара? Кто еще смог бы привести других гостей в приятное расположение духа проницательными наблюдениями, уместными комплиментами и остроумием? Это его стихия. От людей других профессий он слышал, что они испытывают наслаждение от того, что делают, не чаще двух-трех раз в месяц; для профессионального паразита каждый вечер – праздник.
Проблемы начались, когда подали сладкие пироги. Манид свернул свою салфетку и непринужденно спросил о Кирене. Селий сразу же принялся рассказывать, как ученик, выполнивший домашнее задание:
– Я отправился в это опасное путешествие – так он начал свою речь, – сев на корабль в Остии.
Это, кажется, сразу пробудило интерес бородатого сирийца, расположившегося на верхнем ложе.
– В самом деле? – спросил он. – А на какой корабль? Большая часть торговли с Киреной идет через Путеолы. Если кто-то отправляется туда из Остии, хотел бы я с ним познакомиться.
Рабы прислуживают на званом ужине. Мозаика. Национальный музей Бардо, Тунис.
И тут все пошло под откос. Вскоре выяснилось, что сириец – торговец пряностями и он знает и Кирену, и Восточное Средиземноморье так же хорошо, как Селий – дорогу в собственную уборную. Селию хочется провалиться сквозь землю, когда он вспоминает, как Манид прикрывал губы салфеткой, чтобы скрыть ухмылку, пока торговец тактично поправлял его буквально на каждом слове:
– Стаи горных козлов (ibex), пролетающие в закатном небе? Вы, наверное, имели в виду ибисов (ibis)? Просто козлы летают неважно… Они приправили вашу еду сильфием? Как замечательно, что им удалось его где-то раздобыть! А все думали, что он уже сто лет как там не растет. И вы ели его в таверне Тингита, недалеко от гавани? Это отличная новость. Мне сказали, что она сгорела несколько лет назад. Рад слышать, что ее отстроили заново.
К этому моменту Селию стало ясно, что торговец пряностями опознал в нем мошенника, но жестокий Манид требовал от него новых подробностей.
– А вчера вы нам говорили, что встречали там настоящего скиапода? И что же, эти странные одноногие люди дейстительно в полдень ложатся на спину и используют свою огромную ногу в качестве навеса от солнца?.. Боже мой, похоже, у моего друга приступ кашля. Если позволите, я позабочусь о нем, а потом вы нам расскажете…
Это же самое племя людей, которые называются моноколами, так как имеют по одной ноге, умеет удивительно ловко прыгать. Они же именуются скиаподами, потому что в сильную жару, лежа навзничь на земле, они защищают себя тенью ног. Они находятся недалеко от троглодитов, а некоторые, напротив, к западу от них, без шеи и с глазами на плечах.
Плиний Старший. «Естественная история» 7.23Пытка. Это была просто-напросто пытка. В самом деле, когда он уходил, один из гостей сочувственно заметил, что смотреть, как во время поединка гладиаторы били друг друга по голове, и то было не так больно! Но Селий не собирается это терпеть. В следующий раз, когда Манид пригласит его отужинать, он попросту не пойдет.
Разве Манид не видит, что богач, даже если он богат, как Крез, все еще беден, если он обедает один? Кто тогда похвалит роскошный интерьер, великолепие его триклиния, красоту его слуг? Солдат без оружия, лошадь без седла – вот что такое богатый человек за столом без паразита в качестве гостя. Унылое будет зрелище. Паразит нужен патрону больше, чем сам паразит нуждается в покровителе. Да лучше подать еду без соли, чем оставить компанию без очарования и остроумия паразита!
Губка, когда его не допрашивают о Кирене сразу двое, вообще-то жизнерадостный и беззаботный человек. У него нет повара, который бы его злил, деревенского хозяйства с работниками и урожаем, которые могли бы его подвести. Он единственный человек за столом, который может есть и пить, не думая о заботах, которые угнетают других. Взять, к примеру, конфликт повара и хозяйки, который не укрылся ни от кого из гостей. Если хозяев разочаровывает повар, приходится либо терпеть его ворчание, либо молча есть невкусную еду, не получая от нее никакого удовольствия. То ли дело Селий, который каждый вечер пробует стряпню нового повара. А потому он мечтает в следующий раз показать Маниду digitus impudicus, то есть попросту средний палец, непристойный жест, свидетельствующий о презрении. Не нужно мне ваших приглашений!
Когда Селий покидал дом Манида, хозяйка пробормотала мужу, не скрывая своих слов и от ушей паразита:
– Это была катастрофа! В следующий раз пригласи философа.
Ты говоришь, что в гостях неохотно обедаешь, Классик:Я провалиться готов, если ты, Классик, не лжешь.Даже Апиций и тот любил у других пообедать:Надоедало ему есть свой домашний обед.Если же ты неохотно идешь, то зачем и ходить-то?«Должен я». Правда твоя: должен и Селий идти.Слышишь, зовет Мелиор на роскошный обед тебя, Классик?Где ж твоя гордость? Будь тверд: если ты муж, откажись.
Марциал. Эпиграммы, 2.69Конечно, думает Селий, это сработает. С кем бы вы хотели оказаться на ужине: с тем, кто упорно трудится, чтобы быть душой компании, или с человеком без намека на чувство юмора, который сидит в поношенном плаще, устремив взгляд к полу, как если бы он был на похоронах, а не на званом ужине? Может быть, эта дракониха собирается пригласить эпикурейца – в конце концов, последователи Эпикура считают счастье величайшим благом, а хорошая еда и вино хорошо помогают его достичь.
По мнению самого Селия, в том, что касается счастья, эпикурейцы многое взяли у паразитов. Он погружен в раздумья, мысли у него в голове путаются из-за вина, и Селий автоматически сворачивает правее, дойдя до Велии и поднимаясь по холму Виминал, к своим комнатам, расположенным не так уж далеко от подножия. Про себя он бормочет: «Это чистое воровство, философы, стремящиеся к счастью. То есть что такое счастье, говоря проще? По-моему, счастье – это спокойная душа в теле, которое находится в мире с собой. Так и у кого это есть? У человека, который постоянно исследует форму Земли, бесконечность пространства и размеры Солнца? Это я задаюсь вопросами о расстояниях между звездами, о природе вещей, о том, существуют боги или нет, и участвую в непрекращающихся спорах с коллегами? Это вот ваши философы. Я, как только устрою себе очередной ужин, убеждаюсь, что живу в лучшем из всех возможных миров. Как только мой желудок будет удовлетворен, руки и ноги смогут позаботиться о себе. Философы, ха! Им не найдется места в приличном триклинии.
