В какой-то момент Сам внезапно узнал уже спустившегося на мыс пришельца, неловко бредущего по мягкому песку, – это был Илия, и он был с ребенком! Мужчина аккуратно нес бережно закутанный конверт, обнимая его своими руками. Вот он как будто прижал его к своей груди, и ребенок, теперь Сам в этом не сомневался, повернул голову. Илия что-то сказал ему и бережно накрыл свисавшим углом пеленки лицо малыша. Кровь бросилась в лицо аристократа, он почувствовал, как ненависть к негодяю душит его! Сам сжал зубы и еле слышно зарычал. Что он делает?! Подонок! Сам был уверен, что добровольно Ана ни за что не пошла бы на это. Мыслей о том, что это какой-то хитрый план, Сам не допускал – рисковать жизнью ребенка было немыслимо! Где его дочь?! Неужели эта тварь украла ребенка у матери?!
Между тем старшая сестра с довольной улыбкой не спеша выступила навстречу Илье, сделав какой-то знак девушке за спиной Сама. Он оглянулся, молоденькая сестра покинула его и встала в общий строй. Илья что-то сказал, подняв руку останавливающим жестом. Старшая остановилась, насмешливо выговаривая что-то негодяю. Тот вновь поправил ребенка, и Сам рассмотрел, как тот шевельнулся. Подонок! Бедное дитя, наверное, верит, что он в самом безопасном на планете месте – на руках отца! Почему же он не смог убить этого чужака?! Что бы ни произошло, его смерть для Сама – личный долг! И Ана больше не сможет защитить его! Да что там защитить? Сам уверен, что она лично уничтожит коварную тварь, пригретую ею.
Старшая повернулась и насмешливо уставилась на Сама. Тот не сразу сообразил, что она говорит ему что-то. Пожилая скелле хищно улыбнулась и махнула ему рукой, подзывая. Весь трясущийся от еле сдерживаемого гнева, прыгающей неловкой походкой он двинулся к ним, прикипев глазами к ненавистному лицу негодяя. Последний был хмур и сосредоточен – ничто в его лице не выдавало эмоций от чудовищного обмена, который он совершал.
Сам остановился рядом со скелле, посмотрел, не видя, на нее.
– Идите, – велела она, по-прежнему рассматривая его с усмешкой.
– Куда? – глупо спросил Сам, повернувшись к старшей сестре. Ему казалось, что мозг сейчас взорвется от безвыходности этой чудовищной ситуации. Все, что он хотел – убить Илию прямо сейчас, как только тот отдаст его внука сестрам. После этого можно будет уже и умереть – один долг погашен.
– Туда, – почти смеясь, указала ему рукой старшая на Илью.
Развернувшись, как корабль, наводящийся на цель, Сам медленно двинулся навстречу своему внуку и его отцу-предателю. Он внезапно успокоился, он принял решение – он увидит своего внука и убьет Илью. Движения его стали точными и выверенными, на лицо упала маска спокойного безразличия, пальцы рук сжались и разжались, готовясь к бою.
– Сам, ты слышишь меня? – донеслось сквозь шум в ушах, когда он приблизился к Илие.
Сам на мгновение остановился, не в силах ответить и пристально всматриваясь в лицо врага. Илья говорил тихо, почти не двигая губами, но отчетливо:
– Ана на горе с сыном. Завтра она улетит на запад вдоль южного берега – искать яхту. – Илья сделал паузу, хмурясь и вглядываясь в исказившееся лицо Сама. – Ты сейчас берешь медленно и аккуратно, как будто это ребенок, полено из моих рук. Ты слышишь меня? – Сам кивнул. – Берешь полено и сразу же бежишь в лес, не оглядываясь, – с ребенком они тебя не тронут. За меня не беспокойся. Я справлюсь.
Ребенок вновь шевельнулся на его руках, но Сам вдруг осознал, как неестественно тот крутит головой.
– Долго вы там шептаться будете? – раздался голос старшей.
– Бери, – давящим тоном, как будто отдавая приказ туповатому упрямому подчиненному, прошипел Илья. Его лицо застыло гримасой, как будто он собирался выплюнуть неприятную еду, попавшую ему в рот. На лбу внезапно отчетливо проступили капельки пота.
Сам протянул руки и, как под гипнозом, бережно принял оказавшийся неожиданно тяжелым сверток. Руки сразу же ощутили неровности ствола черного дерева, какие-то палочки, примотанные под одеялом, верхняя часть внезапно откинулась, Илья, протянув руку, торопливо потянул за одну такую палочку, голова вернулась на место, и оторопевший Сам машинально поправил угол пеленки, прикрывая деревяшку.
– Беги, тупой баран! Беги! – прорычал Илия и шагнул за спину аристократа.
Сам побежал. Позади вскрикнула старшая скелле, что-то зашипело, как будто открылся огромный чайник. Сам бежал. Пронзительно, на одной высокой ноте закричала за спиной женщина. Сам сжался, ожидая страшного, но бежал. Крик резко оборвался, оглушительно хлопнуло, почва дернулась под ногами Сама. Тот не удержался, упал на колено, подхватился, продолжая держать бесполезное полено, и побежал дальше. Уши внезапно заложило, потом что-то глухо заревело, резкая боль пронзила барабанные перепонки, Сам не останавливался. Мелькали мелкие песчаные дюны, мусор, вынесенный океаном во время шторма, одинокие кустики красной морской травы. Склон холма ударил по ногам, заставив напрячь отказывающиеся работать мышцы. Из последних сил, задыхаясь, он взлетел к кромке леса, и только когда вокруг замелькали светлые стволы, обессиленно остановился. Сам обернулся, внезапно поняв, что боится смотреть назад.
На том месте, где стояли скелле, бурлило как будто кипящее озеро раскаленного стекла. Оно светилось тусклым желтовато-красным светом, огромные пузыри вздувались на его поверхности, вспучивались вязкими медлительными горбами и с глухими хлопками лопались, разбрызгивая вокруг раскаленные ошметки. Две скелле – старшая сестра и та молоденькая девушка, что сопровождала Сама, стояли с перекошенными лицами в разных местах этого хаоса, окруженные гудящими столбами воздуха, бьющего по раскаленному аду под их ногами. Больше никого не было видно, кроме одной фигуры – на самом краю озера, застыв с раскинутыми руками и запрокинутой головой, горел человек.
Сам замер, не в силах оторвать взгляд. Он видел своих матросов, высыпавших на палубу, жителей поселка, усеявших далекий берег темными силуэтами, быстрый росчерк движения в небе – самолет пришельца.
Хлоп! Старшая сестра внезапно провалилась под бурлящую массу. В последний момент ее лицо исказилось, как будто она кричала, но в реве кипящего песка этого не было слышно. Только что могучая волшебница сражалась со стихией, и вот мелькнул пламенем темный силуэт, и нет ее. Почти тут же свалилась молодая, и в тот же миг обрушился кучей дымного тряпья на краю жуткого озера пылающий силуэт. Все!
Блин! Как же я ненавидел школу! Ежедневная неумолимая каторга для ни в чем не повинного ребенка. Ломка и крушение самого сладкого, самого вкусного утреннего сна! Вот и сейчас опять надо вставать! Голоса мамы я не слышал, но был уверен, что время пришло. Есть еще маленький шанс поваляться, пока мама не включит свет, раздраженная моей медлительностью.
Свет. Зачем так резко? Я нехотя разлепил глаза. Ничего не понимаю. Я где? Это что, больница? Светлый незнакомый потолок надо мной, темный силуэт рядом – это не мама.
Я удивленно уставился на очень красивую молодую женщину, склонившуюся надо мной. Никогда до этого не видел такой экзотической смеси: темная кожа, не черная, не светло-коричневая, как при хорошем загаре, а именно темная от природы, как потемневшая оливка; черные густые и прямые волосы, убранные в пучок на затылке, который не смог справиться с их приручением; прямой тонкий нос с чуть-чуть развернутыми изящными ноздрями; слегка припухлые губы идеальной формы; большие темные глаза с мохнатыми ресницами; высокие скулы. Мне почему-то стало неловко, как будто меня застала в постели красавица из ночной мечты.
