Видунья пожала плечами:
— Чувство любви знакомо всем. Это бесценный дар живущим, ибо любовь делает нас лучше, чище. Любовь — это крылья нашей души!
Яронега улыбнулась.
— Как красиво вы сказали!
Но в их диалог вмешался Усыня.
— Красиво? А ведь есть и другая любовь, когда за возможность быть с избранницей приходится сражаться и даже убивать! Когда нарушают брачные обеты и обманывают законных мужей и жён, разрушают семьи!..
— Разве это любовь? — Яронега захлопала ресницами.
Видун развёл руками.
— Да! Вот такая изувеченная… Некоторым проще убить свой предмет обожания, чем отдать другому.
— Я не хочу называть это любовью! — возмутилась княжна.
— Государыня, ты можешь называть это как угодно, хоть колбасой из кошатины, но суть-то от этого не меняется. Когда твоё сердце и мысли занимает только один человек и ты не в силах отказаться от него — это любовь.
Яронега нахмурила брови.
— Любовь приносит счастье, радость, покой в душе!
— А вы чувствуете рядом с Честимиром радость? — вдруг спросила Нимфириель.
Княжна быстро кивнула.
— Да!
— Тогда почему сомневаетесь в своём чувстве?
Яронега затихла, обхватила себя руками, словно закрывалась ото всех. Альвийка огорчённо тряхнула головой. Она не хотела расстраивать девушку. Им с Усыней только-только удалось отвлечь княжну от тяжёлых воспоминаний, от смертей, свидетельницей которых она стала. Нимфириель украдкой глянула на приунывшую тарсиянку.
— Помните, вы как-то спрашивали про моего деда Лунхара и его любовь к смертной? Хотите послушать? — и, дождавшись согласного кивка, стала рассказывать: — Эта интересная история, но она будет неполной и не совсем понятной, если я сначала не расскажу про деда — серого альва, которому уже минуло семьсот лет. И большую часть из них он недолюбливал людей, считал, что альвы и смертные должны жить отдельно. Лунхар избегал всяческих встреч с людьми. У него был специальный помощник для этого, а в доме отродясь не ступала нога человека… До Кровавой луны, когда тёмные альвы напали на Мирквид.
Началась третья альвийская война — страшная, жестокая и кровопролитная. Мой народ до сих пор не может залечить раны, оставшиеся с того времени, хотя прошло больше двухсот лет. Дроу хорошо подготовились, они долго выжидали и выбрали удачный момент для нападения. Поначалу светлым силам приходилось туго. Старые союзы развалились, договорённости о помощи и военной поддержке были забыты. Нам никто не хотел помогать. Больше пяти лет альвы бились за право свободно жить в Мирквиде. Силы были на исходе, поражение Светлых казалось неизбежным. И тогда помощь пришла оттуда, откуда её никто не ждал, уж мой дед точно. Княжества Маг’яр, Кши-Ман и Микон поддержали нас. Люди сражались бок о бок с альвами, несмотря на то, что им приходилось труднее: у них не было защиты от тёмноальвийской магии. Спешно изготовленные амулеты и обереги мало помогали. Смертные ратники бились и погибали за бессмертных альвов…
Нимфириель опустила голову. Дружинники рядом притихли, жадно ловя каждое слово.
— … Однажды Лунхар попал в плен к дроу. Там его бросили в клетку вместе с человеческим воином. После пленения дед был сильно покалечен, часто терял сознание из-за боли и полученных проклятий. Но он до сих пор помнит тот день, когда, подобно зверю, его заперли в клетке. Холодное утро березосола (март — Прим. авт.), высокие железные прутья, не защищающие ни от ветра, ни от дождя. И избитый, весь в крови… даже не человек, а каким-то чудом ещё дышавший кусок мяса на полу. Каким бы заносчивым и высокомерным ни был мой дед, но он не смог спокойно смотреть на муки человека и стал лечить его от ран и лихорадки. В бреду маг’ярец Буевой часто вспоминал свой дом и семью. Находясь рядом, дед невольно слышал всё, что говорил воин. Это было невыносимо: когда гниющий заживо человек плакал не от боли, а от страха не увидеть жену и детей, — альвийка ненадолго замолчала, переводя дух. — Для самого Лунхара это время тоже было не самым лучшим. Каждый день дроу водили его на допросы. Они знали, что мой дед — доверенное лицо альвийского владыки, и старались выведать всё… любыми способами.
Яронега неуютно поёжилась от этого «любыми способами», а Нимфириель криво усмехнулась.
— …Раз за разом возвращаясь в клетку, Лунхар видел, что человек выздоравливает, набирается сил. Заживали раны, сходили синяки. Всё чаще маг’ярец встречал своего товарища по несчастью, не валяясь на полу, а стоя и огрызаясь с конвоирами. За пару седмиц Буевой окреп… в отличие от альва. Дроу знают толк в пытках. Да и проклятия дед снял не все. Лунхар понимал, что его силы ограничены и долго он не протянет. И когда смертный предложил бежать, согласился… Наверное, им повезло. Они подстроили потасовку: Лунхар начал громко и очень правдоподобно оскорблять человека и весь человеческий род, говорил о никчемности и лени, приживалах и нахлебниках. А разъярённый маг’ярец не стерпел обиду и повалил альва наземь. Дроу бросились спасать важного пленника и открыли клетку. Зря, конечно!.. Из вражеского лагеря Лунхар и Буевой вырвались верхом на лошадях и с мечами, отобранными у стражей. Началась погоня. Дед рассчитывал добраться до ближайшего леса и найти защиту у тамошних альвов. Но его ранили. Стрела попала в спину. Лунхар слабел с каждой секундой, а погоня приближалась. Когда они въехали в лес, Буевой предложил разделиться и сбить врага со следа. Дед сначала решил, что человек струсил и хочет бросить его. Но когда маг’ярец забрал альвийскую накидку и отдал свою, всё понял. Буевой знал, что альв, серьёзно раненый, вымотанный пытками, не уйдёт от погони. А вот у него шанс был, и маг’ярец увёл дроу за собой. Тёмные альвы даже не стали гнаться за другим беглецом, им было плевать на человека…
Нимфириель, не раз видевшая эти воспоминания у деда, переживавшая его чувства, замолчала. Привычно накатила волна боли и вины, которую чувствовал Лунхар. Альвийка знала, что её слушает не только княжна, но всё равно чуть напряглась, когда заговорил Озар:
— Буевой ушёл от погони?
Девушка отрицательно покачала головой:
— Его убили там же, в лесу, как только раскрыли обман… Лунхар за это время смог добраться до лесных альвов. Там с него сняли проклятие, и раны зажили быстро. Но эта встреча, знакомство с Буевоем изменило отношение деда к смертным. Никогда больше Лунхар не позволял себе уничижительно отзываться о людях. Конечно, он не стал считать всех смертных друзьями, но точно знал, что среди них есть достойные, те, которых могут уважать даже альвы.
А вскоре началось наступление, и через год силы света праздновали победу. После войны дедушка нашёл семью того маг’ярца, выхлопотал разрешение у альвийского владыки и забрал жену Буевоя с дочерями.
— Он полюбил вдову? — Яронега с мечтательной улыбкой перебила видунью.
— Нет. Они неплохо поладили, но стали только друзьями. Через пару месяцев после войны дед уехал в Элимейс — столицу Мирквида. Ему предложили хорошую должность при дворце. В свой родовой замок Лунхар вернулся спустя двенадцать лет, где его ждал большой сюрприз в виде выросших приёмных дочерей. Девицы были в самом соку! Дед позаботился о достойном воспитании и образовании, к тому же обещал за каждую большое приданое. Поэтому к определённому моменту их мать не знала, что делать со сватами: кого привечать, а кого отправлять восвояси.
