Манго хранил фотографии, которые Чарльз Мейблдин сделал в Уттинге, поместив их в папку с грифом «Совершенно секретно». Две книги по парусному спорту были возвращены Брюсу Рейнолдсу, а фотографию разбитой машины Уайтекера передали старшему Ролстону через младшего брата.
Никакие усилия со стороны Манго или его агентов не привели к разгадке шифра Штерна, не было никакого ключа, чтобы понять смысл чисел, которые стояли в начале и в конце послания.
На первой неделе июля Единорог получил письмо от отца, которое косвенно указывало на возможную потерю дома номер пятьдесят три на Руксетер-роуд. Отец Единорога писал сыну, что они, возможно, купят квартиру в Пятидесятнических Виллах, когда дом переделают. Реконструкция, кажется, не за горами. Манго в шифровке по «Армии броненосца»-3 инструктировал Василиска разузнать об этом как можно больше.
Но они получили неожиданный удар… Когда Единорог, как обычно, заглянул в тайник под лошадиной кормушкой, он нашел в нем приказ прекратить все исследования по Пятидесятническим Виллам. Он отказался от тщательно разработанного плана, как узнать у отца секретные даты и планы строительства, и по своей инициативе отозвал Василиска прежде, чем Манго сделал открытие, что приказ — ложный и прислан Штерном или его кротом. Московский Центр разгадал шифр июля.
Но это вовсе не означало, что Штерн узнал, где расположено Убежище. Во всех приказах, начиная с первого, когда упоминался дом, писали сокращенно ПВ, а не Пятидесятнические Виллы. И, скорее всего, Штерн ничего не понял. Но он разгадал шифр через несколько дней после его создания.
За три дня до окончания летнего семестра Манго заменил код из «Армии»-3 на «Армию»-7, рассуждая, что такая дерзкая замена будет неожиданной. Об изменении знали только Единорог, Василиск, Медуза и Харибда. Несколько позже посвятили также и Дракона, то есть Чарльза Мейблдина.
14
Письмо от Дженифер пришло в первый день отпуска. Конечно, уезжать Джон никуда не собирался. Надо ухаживать за садом, возможно, заняться ремонтом, провести денек с Колином и его матерью, навестить тетушку. Как это глупо, подумал Джон. Несмотря на то что все мысли заняты перевернувшими его мир известиями, он продолжает действовать, как прежний Джон. Внешне все осталось по-старому. Но он понимал, что ожидает какого-то знака и, возможно, этот знак заключен в письме. Джон открывал конверт медленно, сдерживая лихорадочное возбуждение.
Дорогой Джон,
ты говорил, что подумаешь, о чем мы просили тебя, когда с Питером приезжали к тебе. Прошло уже больше месяца, но от тебя ничего не слышно. Ты сказал, что подумаешь о разводе, и если не будешь разводиться со мной из-за измены, ты сможешь, во всяком случае, позволить развестись через два года по обоюдному согласию. Мы беседовали с адвокатом, и он подсказал, что у меня есть право на часть дома, даже, возможно, на треть. Это, наверное, выглядит отвратительно, дом изначально твой, и я не платила ни за него, ни за то, что в нем, ни пенса. Но на работе платят мало, и, конечно же, у меня нет ничего, ты знаешь, кроме того, что я получила от продажи своей квартиры. Это немного, так как были большие долги по закладной. У Питера тоже нет ничего, абсолютно никакого имущества. Не будет преувеличением сказать, что мы почти нищие.
Но вот что я хочу тебе сказать. Если ты дашь развод и мы сможем с Питером пожениться, я ничего не буду у тебя просить. Я имею в виду, что не стану требовать ни алиментов, ни раздела дома. Думаю, это честная сделка. Пожалуйста, взвесь все это. Я не собираюсь тебя шантажировать, Джон. Но и ты должен понять, если мне придется ждать развода пять лет, должна же я иметь какую-то поддержку в эти годы. В конце концов, хоть какие-то деньги.
Всегда твоя
Дженифер.
Питер Моран толкнул ее на это, подумал Джон. Потому что не смог получить работу или, вернее, не смог смириться с тем, что не способен ее получить. Разве женщина, прожившая с мужем только два года, бездетная женщина, могла претендовать на раздел его дома? Этого Джон не знал, но и спрашивать адвоката не хотел. Он бы никогда так не поступил, как бы ни нуждался.
Еще только девять утра. Они, возможно, еще не встали, но ему было на это наплевать. Он позвонил в справочную и назвал им адрес Питера. Телефон Морана ему нашли быстро. Было бы вежливее подождать, но он не хотел даже думать об этом. Джон поднял трубку и набрал номер.
Ответил тихий голос с прекрасным произношением. От неожиданности Джон чуть не бросил трубку, но все-таки нерешительно сказал:
— Это Джон Гриви.
— Да?
Как будто он никогда не был в его доме, не пил его вино, не увел его жену.
— Мне бы хотелось поговорить с Дженифер.
Просьбы подождать и не вешать трубку не последовало. Тишина, а затем звук удаляющихся шагов. Прошла целая вечность — или это ему показалось? — прежде чем подошла Дженифер.
— Привет, Джон.
— У меня твое письмо, — начал он. — Оно только что пришло.
— Не отвечай мне прямо сейчас, Джон. Ты подумай. Ты не должен отвечать сию же минуту.
— Я и не собираюсь отвечать. Я хочу тебя увидеть. Мне надо тебе кое-что рассказать.
— А что, сейчас не можешь?
Интересно, о чем она подумала? Что он уезжает? Меняет работу? А может быть, нашел другую женщину?
— Нет, это не телефонный разговор. Когда мы сможем встретиться? — Он быстро добавил: — Только вдвоем. Я не хочу, чтобы он приходил.
Он услышал ее вздох, печальный, тревожный.
— Я же работаю, Джон, — сказала она. — Не полный день, но это все равно лучше, чем ничего. Секретарская работа в одной фирме в Февертоне. Как насчет четверга во второй половине дня? Я заканчиваю после ланча, по-моему, ты тоже?
— У меня отпуск, — ответил Джон.
Она уточнила, где работает, и согласилась встретиться в час дня. Положив трубку, Джон задумался. Какая же гнусность происходит! — поразило его. У него оставалось не слишком много времени, чтобы обдумать дальнейшие действия, не более четырех дней. Затем он спросил себя, а не слишком ли быстро она согласилась встретиться с ним? Похоже, она сама хотела этой встречи? Может быть, грубость Питера оказалась непереносимой даже для нее? Он просмотрел письмо еще раз, и вновь возникла убежденность, что Дженифер писала его не без посторонней помощи.
После смерти Черри газеты в доме на Женева-роуд больше никогда не выписывали. Если Джон хотел почитать газету, он просто выходил и покупал ее, обычно «Свободную прессу». И сейчас, оплачивая газету и беря ее из стопки, он в первую очередь искал, не появилось ли сообщение об обвинении Питера Морана и вынесении ему приговора. Иначе откуда ему узнать, было ли что или нет? Если было, то Дженифер могла уже знать. А возможно, она всегда знала…
Наступила жара. Удивительно, что он всегда мог предугадать, будет ли это просто единственный день с жарой, как на сковородке, или с этого дня наступает продолжительный ее период.
