— Да, хочу, — сдерживая подступающие слёзы, отвечаю я.
От эмоций меня просто колбасит. Чувствую себя истеричкой. И да, мне очень обидно. И страшно. Я понятия не имею, что он сейчас скажет. Особенно, насчёт ребёнка.
— Потому что не хотел тебя потерять.
— И поэтому решил мне врать? Что можно построить на лжи?
— Я не могу сказать, что много тебе врал. Первое время ты этим вопросом вообще не интересовалась. А когда впервые об этом спросила, мы уже встречались.
— Если бы ты носил кольцо, мне бы и спрашивать не пришлось!
— Во-первых, не повышай на меня голос. Хотя бы потому, что мы на работе, а я здесь — начальник. А, во-вторых, ты понятия не имеешь о моём браке. И торопишься делать выводы.
— Так ты же мне ничего не рассказывал, конечно…
— А зачем мне было говорить с тобой о жене?
— Как это — зачем? Я не стала бы с тобой заниматься сексом, если бы знала, что ты женат!
— Потому и не знала.
— То есть, ты мной пользовался, да?
— Интересно ты ставишь вопрос. Пришла девочка без опыта работы, без денег, которой надо было снимать квартиру, при том, что её нечем было оплачивать. Я тебе дал и работу и одежду и деньги и квартиру, а ты мне сейчас говоришь, что я тобой пользовался. Не стыдно?
— Нет, Руслан, не стыдно, — глядя ему в глаза, говорю я. — Ты на многом настоял сам. И я тебе очень благодарна за всё это. Но мой вопрос был о другом.
— И о чём же? — он щурит глаза.
— О моём действительном статусе, Руслан, — мой голос дрожит, как и пальцы. — Об этом. О том, кто я такая для тебя на самом деле.
— И что же изменилось, поясни, будь добра.
— Я думала, мы встречаемся.
— А мы встречаемся.
— Нет, Руслан. Я просто твоя глупая любовница. Которой ты успешно лапшу на уши вешал. А теперь ещё и беременная от тебя.
Закусываю губу, чтобы сдержать подступающие слёзы, но они всё равно катятся, и я отворачиваясь, закрыв ладонью глаза. Очень стараюсь унять эмоции, но у меня просто душу рвёт, так мне плохо.
Он касается моего плеча и я дёргаю плечом:
— Не трогай меня…
— Слушай, — говорит он, — ты какую-то драму из всего этого делаешь. Ну, любовница. И что? Что изменилось-то?
Я резко поворачиваюсь к нему, и плевать мне уже на слёзы:
— Будущее моё изменилось, понимаешь? Будущее!
На его лице искреннее недоумение. И этим он злит.
— А что с ним не так-то? — спрашивает он. — Я тебя что, гоню с работы или из квартиры, что ли? Нет.
Решительно встаю со стула.
— Я сама уйду.
— Сядь, — негромко, но очень жёстко приказывает он.
Глаза так и сверкают. И желваками заиграл.
— Никуда ты не пойдёшь.
— Пойду, — тихо говорю я.
— Я сказал — сядь. И послушай меня.
— Я тебя достаточно слушала, — шмыгнув носом, отвечаю я.
Но сажусь.
— Мы не обговорили твою беременность, — глядя мне в глаза, произносит он.
— Я уже вижу, что ты ей не рад.
— Она не вовремя, да. Может позже. Но не сейчас. Я поговорю с Аллой, вернусь и мы с тобой съездим в хорошую клинику. Сегодня же этот вопрос решим. Затягивать не нужно. Сколько у тебя задержка уже?
В ужасе смотрю на него. У меня поначалу даже слов не находится. И это говорит он? Руслан? Мой любимый мужчина?
…
Я, конечно, опасалась того, что он может не обрадоваться моей беременности… Но что бы вот так?! Сходу предложить сделать аборт?! Даже не предложить, а сказать об этом так, будто это в порядке вещей?! Типа — поедем подстричься…
Встаю.
— Сядь.
— Нет.
Он хватает меня за руку, я выдёргиваю её.
Он тоже встаёт:
— Да что с тобой сегодня?!
Испепеляю его взглядом:
— Глаза открылись.
— Успокойся. Психозы ещё никому не помогали.
— А я спокойна, — отвечаю я. — Насколько это вообще возможно сейчас. Я делать аборт не буду, понял?!
— Что значит — не будешь?!
— То и значит. Если ты боялся того, что я забеременею, нужно было презервативы надевать. Я тебе не игрушка, понял?
Играет желваками. Накал эмоций такой, что кажется, будто сейчас воздух в секретарской потрескивать начнёт.
— Я такого и не говорил.
Смотрю ему в глаза:
— Я ухожу с работы. Ищи себе новую секретаршу. Можешь Маше позвонить. Думаю, что она обрадуется моему увольнению.
Говорю это жёстко, а у самой — ком в горле и слёзы вот-вот снова польются. Ещё утром я была счастливой девушкой. Предвкушала его реакцию на мою беременность. Надеялась, что он обрадуется нашему ребёнку. А он… Я тут работать больше не смогу… Алла, наверное, обалдеет от радости. Ну что ж, пусть позлорадствует. Будем считать, что они победили.
Руслан растерянно смотрит на меня. Затем делает шаг и сгребает в охапку.
— Наташ, успокойся, пожалуйста. Не надо…
— Не трогай меня, — вырываюсь я. — Отвали, я сказала!
Он отпускает.
— Да что с тобой происходит-то!
До боли закусив губу, хватаю со стола сумочку, и иду к двери. Руслан в пару мгновений обгоняет меня и закрывает её спиной. Руки в карманах брюк. Взгляд, как у волка. Желваки играют с бешеной скоростью.
— Угомонись, я говорю.
— Выпусти меня.
— Поехали поговорим. Если здесь тебе трудно.
— Я с тобой никуда не поеду. Знаю, куда ты меня отвезти собрался, — слёзы льются по щекам. — Я думала, ты обрадуешься… Думала… — даже дышать трудно, — на руки меня подхватишь… Живот мой целовать будешь… Господи какая же я дура…
Оседаю на пол, утыкаюсь лицом в колени и просто реву.
Чувствую, что он опускается рядом, принимается гладить меня по спине:
— Наташ, успокойся, пожалуйста, а? Давай спокойно всё обсудим. Я тебе расскажу, почему так сказал… Ну, ты ж не знаешь ничего…
— И знать теперь не хочу… — голос плаксивый и это меня бесит. — Выпусти меня… Я хочу уйти…
Он убирает руку с моей спины, встаёт.
— Хорошо. Как скажешь.
Поднимаюсь и выхожу. Иду по коридору, вытираю пальцами слёзы. К Алле я в таком виде не пойду. Ещё не хватало, чтобы она мне в лицо улыбаться стала, видя мои слёзы. Надо пойти умыться…
Захожу в туалет, подходу к зеркалу. Ужас какой… Тушь вся потекла, лицо чумазое, глаза и нос красные… Набираю в ладони холодной воды и тщательно умываюсь.
