— Вы преувеличиваете!
Легат очень не любил лесть.
— Нисколько, поверьте. У вашего профиля просто изумительный типаж. Будь я скульптором, всенепременно пригласил бы вас позировать для бюста какому-нибудь военачальнику древности.
— И кого бы вы изобразили в герои?
— Я вот гляжу на вас, и мне кажется, что все, что мне довелось читать об Оксилиане Втором, можно воплотить, взяв за основу ваши черты лица.
Легат едва удержался, чтобы не вздрогнуть. Сама мысль, что его сравнили с этим древним царем, казалась ему кощунственной.
— Хм-м, мне кажется, что нет ни малейшего сходства.
— Вам не понравилось такое сравнение? Да, многие считают его предателем и никчемным правителем. Но те, кто так думает, просто неспособны оценить величие им сделанного. Если бы он не совершил в свое время то, что посчитал нужным, Уир никогда не смог бы достичь тех высот и могущества, которые выпали на долю империи. Боюсь, вообще, пойди история иначе, ни о какой Винийской империи и речи не было.
— Возможно, вы и правы.
Легионер не то что был не согласен с философом, но Оксилиан и его поступок и правда часто трактовали как предательство.
— Возможно?! — Философ чуть не опрокинул бокал в жесте пренебрежения. — Неужели и вы придерживаетесь мнения, что Уир в то время был способен остановить орду?
— Как военный я не могу не думать о том, что шанс отбиться за крепкими стенами города у Оксилиана был.
— И как военный вы не можете не думать о том, что Уир, который тогда был всего одним из многих городов Илийского полуострова и насчитывал не более двенадцати тысяч жителей… — Одетый в голубую тогу мыслитель настолько разошелся, что, активно размахивая руками, все же опрокинул свою чашу на стол. — Ой. Извините.
— Ничего страшного. — Легат жестом подозвал трактирщика, велел привести стол в порядок и принести им еще кувшин вина.
— Так вот. — Когда на столе убрали, философ наполнил свою чашу вновь и продолжил монолог, будто и не было этого вынужденного перерыва: — Скажите мне как военный. Каким образом двенадцатитысячный город мог отбиться от кочевой орды в тридцать тысяч дикарей?
— Шанс был, это возможно. Отсидеться за крепкими стенами, вынудить дикарей отступить.
Легата начал увлекать этот спор.
— Сколько городов пало на пути орды, прежде чем эти дикари пришли под стены Уира?
— Пять, если не врут летописи.
— Среди них был и Окрис. Согласно этим же летописям в том городе, самом могучем и крупном на всем Илийском полуострове, в то время проживало больше двадцати тысяч человек. А его стены были в два раза выше стен Уира того времени. Разве не так?
— Так. Но это все равно не повод открывать ворота и сдавать город дикарям!
Легионер сейчас спорил больше ради самого процесса спора, это увлекало.
— А что случилось с городами, которые сопротивлялись? Разве мы о них не знаем только по летописям и раскопкам? Всех их сровняли с землей, жители были вырезаны — даже старики, женщины и дети! Вся их великолепная архитектура, которая там несомненно присутствовала, была уничтожена. Мы можем о ней судить только по рисункам винийских мастеров.
Сказанное настолько было близко тем страхам, которые испытывал легат до этого разговора, что у бывалого легионера предательски задрожала рука. Именно так падет Винисис, будет превращен в пыль — под ударом восточных варваров! Картина разгрома отчетливо предстала в его воображении. Металл чаши предательски согнулся в его руке.
— Это был возможный исход, Уир мог быть разрушен так же, — взяв себя в руки, ответил легат.
— По моему мнению, единственно возможный, выбери Оксилиан путь войны! Но он нашел в себе силу воли. Выбрал иной путь. Он договорился с ордой.
— Открыл ворота, да, я помню, впустил дикарей за городские стены.
— Вы пропускаете важный момент. Оксилиан не просто впустил орду. Он выдвинул определенные условия, в результате которых, да, вся власть в городе перешла к вождям орды. Но именно этот хитрый ход удержал орду от разрушения Уира! Город остался цел, его население выжило. А когда те вожди орды, которые предпочли остаться в городе, породнились с жителями Уира, что произошло?
— Они отринули кочевую жизнь и стали патрициями города.
— Разве не благодаря Оксилиану Уир не только не был разрушен, не только сохранил свою культуру, традиции, строения? А еще его население получило приток свежей, агрессивной крови, что позволило буквально за мизерное время, всего за пять десятков лет после завоевания, превратить весь полуостров во владение царей Уира! — Как бы подтверждая свои слова, мыслитель ударил кубком о стол. — Что послужило началом становления величайшей из всех известных в истории империи!
— Так вы считаете, что у меня его профиль?
— Несомненно. Именно такое умное и волевое лицо. Лицо человека способного выйти за грани привычного мышления, способного переступить через себя ради блага того, что он любит. Я думаю, такое же лицо было у Оксилиана Второго.
Этот диалог продолжался до глубокого вечера. А наутро легат хотел предложить странствующему философу продолжить путь вместе. Но трактирщик сказал, что старик в голубой тоге ушел, когда еще не встало солнце…
Этот разговор стал главным кирпичиком в массе моих воздействий на этого воина. Сложно, очень сложно влиять на идеалистов. Они крепкий орешек. То ли дело фанатики, с которыми так легко работать. История Земли помогла додуматься до такого варианта давления на легата. Совместить мои знания о Риме и о Древнем Китае. Именно этот симбиоз воспоминаний позволил найти в истории Уира нужный мне пример. Весь остальной путь до ставки Вариану попадались различные ситуации, как бы исподволь подталкивавшие его в нужном мне направлении. Только бы все получилось! Удача в этом предприятии открывала столько возможностей… Ох, хвост даже закручивается, как представлю.
Но и этого было мало. Следовало еще подготовить и Кагра к возможному повороту событий. Он и так уже вырос из умного мальчика в мудрого правителя, но были некоторые моменты, которые меня беспокоили. Все же у единой власти есть огромный недостаток — ее обладатель перестает относиться к себе критично. Конечно, мой ставленник не утратил способности слышать не только своих советников и церковников, но и многих других. Но он всегда сам принимал решения, зачастую выслушивая чужие мнения только для того, чтобы утвердиться в давно уже принятом и решенном вопросе. С одной стороны, это замечательно, но с другой… Когда нужное мне будет несколько разниться с его представлениями о правильном, Кагр не послушает никаких советов. Он упрется лбом и как баран будет давить, переть так, как решил когда-то давно. И если раньше мне эта его черта очень нравилась, то сейчас надо было найти метод, позволивший бы мне обойти данный нюанс. Впрочем, король Бельграна умел улавливать намеки, это радовало…
