Книга Зимнее обострение - Сергей Платов

— Нравятся? — с надеждой в голосе поинтересовался Захар.

— Да, — ни капли не лукавя отозвался Солнцевский. Кузнец облегченно вздохнул и заметно расслабился.

— Трехслойные, клееные, гибкие, прочные и с острыми кантами по краям. С ними, кстати, больше всего пришлось повозиться, — с довольной улыбкой на губах поведал мастер. — Я подумал и решил для них использовать лучшую кованую сталь, из которой я мечи для княжеской дружины делаю. Так что в случае чего можешь использовать лыжи в качестве оружия. Голову ими, конечно, не отрубишь, но от разбойников отбиться можно запросто.

Слова мастера заставили Солнцевского снисходительно улыбнуться. Впрочем, эта улыбка ничуть не обидела Захара, его настолько захлестнули эмоции от отлично выполненной работы, что на подобные мелочи он просто не обратил внимания.

— Ну я тебе скажу, ты задачки ставишь, — уже по доброй традиции ворчал кузнец, — то нелепое кресло с изогнутыми ножками для качания, то странный металлический ящик с полыми стенками и плотной крышкой, а сейчас вот лыжи.

— Хорошо, что напомнил, — обрадовался Солнцевский, — кресло-качалку нужно сделать еще одно, а то Изя свою пятую точку так и норовит на мое любимое пристроить. А вот к вопросу об усовершенствовании холодильника вернемся поближе к лету, сейчас у меня и так пиво холодное. Ты уж извини, что мы тебя своими заморочками напрягаем, уж очень хочется хоть немного свой быт цивилизовать.

— Да ладно, ерунда, — отмахнулся Захар, — во-первых, вы щедро платите за работу, а во-вторых, уж очень интересные у вас заказы. Это поважнее денег будет.

Тут мастер ласково, с любовью погладил новенькие лыжи и со вздохом признался:

— Ох и намучался я с ними. Хотя, с другой стороны, с Изиным сноубордом возни было еще больше.

При упоминании о рогатом коллеге Илюха заметно поморщился, словно проглотил пол-лимона. Но и эта гримаса осталась незамеченной Захаром. Он сел на своего любимого конька и самозабвенно, в мельчайших подробностях, принялся излагать старшему богатырю тонкости технологической цепочки при изготовлении лыж и сноубордов. Положа руку на сердце, такие подробности, как «тройная прогонка рыбьего клея», использованного при изготовлении спортивного инвентаря, мало интересовали Илюху, но остановить увлеченного мастера у него не повернулся язык. Пришлось слушать до победного конца.

— Ботинки тоже почти готовы, — молвил кузнец, — только вот…

Тут мастер замялся и виновато вытащил их из-под массивного верстака.

— Только очень уж они странные получились, — наконец закончил свою мысль Захар, — ходить в них очень неудобно.

Ботинки тоже были крайне далеки от продукции ведущих мировых компании, а также и выпускающих спортивный инвентарь на далекой исторической родине Солнцевского. Однако Илюха уже давно перестал обращать внимание на красивую форму, его интересовало исключительно содержание. А вот с содержанием оказалось все в полном порядке.

— В них не нужно ходить, — довольным тоном пояснил старший богатырь, примеряя обновку, — в них нужно кататься, а для этой задачи они должны быть именно такими жесткими. Понимаешь, ботинки должны надежно фиксировать ноги, чтобы они стали с лыжами как бы одним целым.

Захар недоверчиво посмотрел на Солнцевского, но возражать не стал.

— Кстати, о деньгах можешь не волноваться, Изя уже все оплатил, — бросил Захар, с интересом наблюдая за тем, как его постоянный клиент натягивает второй ботинок.

— И давно он к тебе заходил? — как можно более равнодушным голосом поинтересовался Илюха, не отрываясь от своего занятия.

— Да только что, — отмахнулся мастер, — знаешь, на этот раз он не был столь категоричен насчет твоих лыж. Говорил, что не так уж и уверен, что обгонит тебя на горе.

— Подлизывается, — буркнул себе под нос Солнцевский, а вслух спросил: — Ты сам-то на наше состязание придешь?

— Конечно! — даже удивился Захар. — Должен же я наконец для себя решить, что лучше.

— И то, и то хорошо, — примирительно заметил Илюха и прошелся по мастерской, гулко топая по полу. — А для Изи ты ботинки уже сделал?

— Нет, — развел руками кузнец, — времени катастрофически не хватает. Думаю завтра заняться.

Услышав эти слова. Солнцевский замер и старательно почесал в стриженом затылке. На его лице появилась мстительная усмешка, а сам он резко повернулся к Захару.

— Замечательные ботинки, — восторженно проговорил он, — просто идеально подходят как для лыж, так и для сноуборда. Сделай для Изи точно такие же.

— Но… — начал было кузнец, но был тут же прерван.

— Да я знаю, он наверняка заказал тебе полегче, помягче и на меху.

— Что-то вроде того.

— Это он погорячился, жертвует безопасностью ради удобства…

Илюхе потребовался вагон красноречия и еще столько же сверху, чтобы убедить очень ответственного во всех отношениях Захара пойти у него на поводу. Поначалу тот наотрез отказался изменять условия заказа без санкции самого заказчика, но под нажимом авторитета старшего богатыря наконец сдался.

Солнцевский покинул мастерскую в самом радостном расположении духа. Дело в том, что, по мнению большинства горнолыжников, у сноубордистов действительно есть одно единственное преимущество перед ними — это гораздо более удобная обувь. Вот именно эту маленькую несправедливость Илюха и решил подправить, в качестве мести рогатому коллеге за его тайный побег.

Остаток рабочего дня Солнцевский провел в обществе Вилория. Добровольный помощник следственных органов сам разыскал его, отозвал подальше от чужих глаз (и ушей) и вывалил ворох информации. Одна беда, ничего путного в этом не оказалось. Илюхе и без него было известно, что Феврония со своим сынком опять не получили денег из своего родного Малого Халявца, костерят почем зря своих далеких подданных, но возвращаться туда не спешат. Что Гордон сексуально озабочен, а средств на любовные похождения катастрофически не хватает. Что Старко крутит какие-то темные делишки с иноземными купцами и задолжал им огромные деньги. Все эти факты говорили только о том, что у любого из этой компании был отличный повод пойти на преступление ради устройства своего будущего. Только вот в таком деле одного повода маловато, нужны железобетонные доказательства вины.

О своей супруге Вилорий говорил мало и неохотно. Заметил лишь, что сразу после несостоявшейся казни заперлась у себя в светелке. С тех пор оттуда не выходила и никого к себе не пускала. Не забыл молодой князь и о себе, подробно поведал, что делал и где был во время пожара. Из рассказа следовало, что у него имелось железное алиби — ни одного мгновения без присмотра. Илюха терпеливо выслушал молодого князя, похвалил за хорошую наблюдательность, сделал у себя в голове пару пометок (проверить это самое железное алиби) и распрощался.

Солнцевский покинул дворец уже поздним вечером, когда Севастьян начал расставлять усиленные ночные караулы. Домой, в «Чумные палаты», идти не хотелось. Он чувствовал себя виноватым перед Соловейкой за свое утреннее поведение. Ноги сами собой повернули на небольшую улочку, ведущую к «Иноземной слободе». Именно там располагался единственный кабак в городе, работающий по принципу «до последнего посетителя», то есть практически круглосуточно. Это заведение по многим причинам было не в чести у старшего богатыря, но выбирать было не из чего: зимой стольный Киев ложился спать рано.