— Думаете, они поверят в версию с самоубийством?
— Не знаю! Но судя по рассказам Рикки, его отец с радостью поверил бы и сказкам про дракона, если б этот дракон сожрал Рикки!
Анаис встала, положила ладонь на плечо мальчику, чуть сжала, стараясь успокоить и приободрить. Голос ее звучал предельно серьезно:
— Мы сделаем все возможное, чтоб смерть Рикки не оставили не раскрытой. Лабер и Лаперьер знают, что было убийство. Мы знаем, что было убийство. Сеньорина Мелансон узнает — когда будет готовить ритуал. Уверена, и среди слуг есть те, кто не побоится громко заявить о том, что они видели, если шум поднимется. Главное, что мы должны — не сдаваться. Ради Фредерика.
Робер всхлипнул и порывисто обнял Анаис. От неожиданности она пискнула, как-то сразу сообразив, что мальчишка, даром, что на среднем курсе, а уже почти с нее ростом. Что ж будет, когда расти закончит?
Он отпрянул, смущенный и покрасневший.
— П-простите, наставница, — от смущения он заикался, и смотрелось это особенно мило, — Вы правы, вы абсолютно правы. Я придумаю, что еще можно сделать.
— Я верю в вас, — Анаис улыбнулась.
Это единственное, что она могла сделать для мальчика.
Он убежал, когда колокол пробил время обеда. Анаис еще задержалась в лаборатории, наводя порядок. Заветная склянка с эликсиром стояла на полке, среди других таких же колб и реторт. Интересно, стоило его сейчас отнести Роксане или подождать, когда он испортится?
Анаис не долго колебалась. Она припомнила, что по расписанию у виталистки сейчас закончилась лекция, а значит она поспешит в исследовательский корпус, в очередной раз пренебрегая обедом. Самое время, чтоб застать ее одну и передать зелье.
Анаис спрятала склянку в кармане платья, среди жестких складок, и порадовалась, что сварила небольшую порцию — тару побольше было б уже незаметно не пронести. Тщательно заперев лабораторию, она поспешила к исследовательскому корпусу магов. Сердце волнительно замирало — а пропустят ли ее? Диана ни словом не обмолвилась в официальных отчетах, что была внутри.
Волей-неволей вспомнились ее отчеты о пропадавших учениках. Уж не могли ли их держать там? Может, по Академии ходит какая-то особо опасная зараза, из-за которой некоторых учеников приходится лечить отдельно? И не потому ли виталистке требуется зелье, увеличивающее силу, что обычными средствами ей не справиться?
Но почему молчит ректор?
Вопросов, как всегда, было больше, чем ответов. От них начала болеть голова. Анаис все чаще и чаще задумывалась, что зря Виктор на нее положился, не справится она с расследованием…
«Ну-ну, — тут же раздалось в мыслях, — вы пока справляетесь прекрасно».
«Виктор! — по привычке возмутилась Анаис, едва не сбившись с шага посреди коридора. — Вы хотя бы предупреждайте! Вы меня напугали!»
«Я думал, вы уже привыкли, что я всегда рядом».
В этот раз в его голосе звучала мягкая ирония, но она не могла скрыть легкого чувства вины.
«И много вы подслушали?»
«Не особо. У меня тут тоже весело, за собой бы уследить, не то что за вами».
«Все в порядке?» — тут же тревожно вскинулась Анаис, вспомнив рассказ Виктора о сильном колдовстве, из-за которого он едва не утратил магические способности.
«Поймали модератов, причастных к взрыву вашего поезда, — не стал темнить менталист. — Теперь допрашиваем. И с помощью магии в том числе. Очень рассчитываю на вашу сознательность в ближайшие пару суток, милая Анаис. Пожалуйста, будьте осторожны — я не смогу прийти на помощь».
«Надеюсь, и не понадобится, я хочу закончить расшифровку дневников сестры», — поспешила заверить его девушка, умолчав о намечающейся прогулке с Антуаном. Вот уж о чем Виктору точно не стоит знать!
«Это хорошо. Кстати, ваши мысль о болезни интересны, но скорее всего далеки от реальности. Если б по Академии ходила эпидемия, Лаперьер бы уже давно разослал учеников по домам. Он дорожит своей шкурой и знает, что если под крышей Академии с его благородными подопечными что-то случится, то шкуру с него спустят заживо».
За разговором Анаис и сама не заметила, как почти дошла до магического корпуса. От основного здания ее отделял длинный коридор крытой галереи с витражными окнами. Двери оказались не заперты, и Анаис, обмирая от собственной смелости, шагнула внутрь.
На мгновение виски кольнула боль.
«Даже сигналки нет, — хмыкнул Виктор. — Я и то свой ящик стола надежнее запираю!»
«Наверно, у вас там более ценные документы хранятся?»
«О да! Расписание свиданий с любовницами, чтоб ни одну с другой не перепутать, и стратегический запас кофе!»
Шутка Виктора неприятно кольнула девушку. Она сама не поняла, почем ей так больно и обидно, почему ее волнует личная жизнь малознакомого мага. Это все из-за нашей связи, решила девушка, и постаралась вытравить из мыслей мелочную позорную ревность, пока ее не заметил Виктор.
Корпус магов оказался темным и пыльным. Он производил впечатление заброшенного и забытого. Кажется, маги и сами им давно не пользовались, и пристроенная башенка числилась за ними чисто номинально. Но пройдя еще немного по коридору, Анаис расслышала приглушенные голоса и пошла на них.
Чем ближе она подходила, тем отчетливее понимала, что на верном пути. Глубокий, с легкой хрипотцой голос Бьянки невозможно было с кем-либо спутать. Ей отвечал другой голос, глубже и сильнее, без сомнения, женский, но Анаис могла поручиться, что раньше его не слышала.
Разговор велся на повышенных тонах. Похоже, мать и дочь в чем-то сильно не сошлись во мнениях. Анаис замерла, задержала дыхание, словно боялась, что ее могут учуять. Впрочем, о виталистах ходили такие слухи, что их чутью и слуху даже собаки завидуют. Но, может, Роксана будет слишком увлечена спором и не заметит?
— Неужели ты не понимаешь? — кричала Бьянка. — Если кто-то узнает, что ты делаешь, то казнь — это самое милосердное, на что ты можешь рассчитывать!
— Что я делаю? — достаточно спокойно отвечала Роксана. — Свою работу! Которую мне навязали, даже меня не спросив! И чем же вы недовольны, матушка? Тем, что я нашла способ справляться с нею, не бегая каждый раз за вами?
— Ты травишь детей! Это называется — справляешься?
— Я их лечу.
— Ты их запираешь в закрытом для посторонних корпусе, поишь сомнительными зельями… Тебе сказать, как это называется? Опыты! Ты ставишь на них опыты! На детях, чей титул выше твоего!
— О, матушка, — тут в голосе Роксаны прорезались ядовитые нотки, и яда в них было столько, что на весь королевский двор хватило бы, со всеми бесчисленными фрейлинами, лакеями и любовниками короля. — Все претензии по поводу моего титула высказывайте исключительно себе. Уж точно не я виновата, что вы решились прижить внебрачного ребенка!
