– Кэти… я… я рад, что ты оказалась дома.
Что такое случилось? Он так странно вел себя с ней впоследнее время, стал таким прилипчивым и унылым. Он постоянно смотрелтелевизор, в основном Си-эн-эн. И потом это странное желание поехать с ней вотпуск…
– Что такое? – Кейт взглянула на часы. У нее былаеще масса дел, связанных с завтрашним отъездом Майка в Принстон. Нужно былокупить плед и новое постельное белье. Но голос мужа, необычно сдавленный,заставил ее насторожиться.
Да… Кэти, сейчас уже все в порядке, но твоему отцу сталоплохо. – Кэти чуть было не задохнулась, когда это услышала. – У негобыл сердечный приступ на работе. – Питер не стал говорить ей, что он чутьне умер и что на несколько секунд его сердце остановилось. Врачи скажут ей обэтом позже. – Его увезли в главную больницу, и я тоже туда сейчас еду. Иты приезжай. Он в не очень хорошем состоянии.
– Как он себя чувствует? – Кэти казалось, что полуходит у нее из-под ног. Так оно, наверное, и было, и в какой-то момент Питерне смог удержаться и спросил себя, как бы она отреагировала, если бы речь шла онем, а не об ее отце. Или Фрэнк прав? И он всего лишь игрушка, которая былакуплена за большие деньги?
Я думаю, что все будет в порядке. В какой-то момент былоплохо, но эти ребята из «скорой» оказались на высоте. Здесь были бригадареаниматоров и пожарные. – В это время у дверей офиса уже стоялполицейский, успокаивавший присутствующих и записывавший показания секретаршиФрэнка, хотя она и не знала точно, что произошло. На очереди был Питер, который,слушая свою жену, понял, что она плачет. – Ничего страшного, дорогая. Онпоправится. Я просто думаю, что тебе нужно приехать к нему. – Вдруг онспросил себя, сможет ли она в таком состоянии вести машину. Автокатастрофа нашоссе от Гринвича до Нью-Йорка была совершенно ни к чему. – А гдеМайк? – Всхлипнув, Кэти ответила, что его нет дома. Жаль, а то он мог быотвезти мать. У Пола были только ученические права, и он не владел машинойдостаточно хорошо, чтобы самостоятельно доехать до города. – Может быть,ты попросишь кого-нибудь из соседей?
– Я поеду сама, – сквозь слезы проговорилаона. – Что такое могло произойти? Вчера он был в полном порядке. У неговсегда было такое хорошее здоровье.
Ему семьдесят лет, Кейт, и у него огромные нагрузки. Кейтперестала плакать, и голос ее стал суровым.
– Вы опять поссорились из-за этих слушаний? – Оназнала, что у них была запланирована встреча по этому поводу.
– Да, мы обсуждали это. – Но не только это. Фрэнксказал ему чудовищные вещи, но Питеру не хотелось передавать их Кэти. Слова ееотца были слишком болезненными для него, Питера, чтобы их повторять, вособенности в свете того, что произошло потом. Если Фрэнк умрет, его дочь недолжна знать, что произошло между тестем и зятем.
– Наверное, это было не просто обсуждение, если у негослучился сердечный приступ, – обвиняющим тоном сказала она, но Питер нехотел терять время на дурацкие телефонные разговоры.
– Я думаю, ты должна приехать. Поговорим обо всемпозже. Он в кардиологической реанимации, – отрывисто сказал он, и Кэтиснова начала плакать. Питер и подумать боялся о том, что она сядет заруль. – Я еду туда прямо сейчас, чтобы узнать, что происходит. Есличто-нибудь изменится, я позвоню тебе в машину. Не забудь взять телефон.
– Конечно, – сказала она язвительно, вытираянос. – А ты не забудь, что я тебе никогда не прощу, если ты сказал хотьслово, которое могло его расстроить!..
Когда Питер через двадцать минут прибыл в больницу, преждепоговорив с полицейскими, подписав несколько форм, оставленных врачами, и попавв бесконечную пробку на Ист-Ривер, Фрэнк уже ничего не воспринимал. Ему далиснотворное, и он уснул. За больным велся неусыпный надзор, лицо Фрэнка избагрового стало серым. Растрепанные волосы, следы рвоты на подбородке, голаягрудь, покрытая проводками и датчиками… К телу Фрэнка было подсоединенонесколько аппаратов, и во всем этом окружении он выглядел очень больным игораздо более старым, чем час назад. Врач честно сказал Питеру, что Фрэнк ещене выбрался из этой переделки. Он перенес серьезный инфаркт, и не было никакойгарантии, что его сердце не выйдет из строя вновь. Все должно было решиться вближайшие сутки. Глядя на него, было нетрудно в это поверить – гораздо легче,чем в то, что когда он два часа назад вошел в кабинет, то выглядел моложавым иполным сил.
Питер ждал Кэти в вестибюле внизу, чтобы предупредить ее осостоянии отца, пока она не поднялась к нему. На ней были джинсы ихлопчатобумажный джемпер; она не успела причесаться, а в глазах ее, когда онавместе с мужем поднималась в лифте был ужас.
– Как он? – спросила она уже в пятый раз послесвоего приезда. Она была в таком ужасном состоянии, что еле соображала.
– Увидишь. Успокойся. Я думаю, что он выглядит гораздохуже, чем чувствует себя.
Аппаратура, которая была подключена к его органам,действительно могла устрашить кого угодно, и Фрэнк был похож скорее набезжизненное тело, чем на пациента. Кэти никак не была подготовлена к этомузрелищу. Она начала всхлипывать, как только его увидела, и изо всех сил сдерживаласебя, чтобы не расплакаться. Стоя рядом с ним, она сжала его руку, и Фрэнк,открыв глаза, явно узнал ее, а потом снова погрузился в свой тяжелый, вызванныйлекарствами сон. Врачи хотели, чтобы в течение ближайших дней он отдохнул и,набравшись сил, переборол свой инфаркт.
– О Господи! – сказала она, выйдя в коридор, иупала на руки Питера. Он усадил ее в кресло, и медсестра принесла ейводы. – Я просто не могу в это поверить.
Кейт плакала в течение получаса, не в состоянииостановиться, и Питер сидел рядом с ней. А когда наконец пришел доктор, чтобыпоговорить с ними, то сказал, что шансы Фрэнка выжить – пятьдесят на пятьдесят.
От этих слов Кэти снова забилась в истерике и остаток дняпровела в кресле около реанимационной палаты, постоянно плача и через каждыепять минут бегая к отцу. Он почти все время был без сознания. В конце дня Питерпопытался заставить ее немного поесть, однако это было бесполезно. Она сказала,что поспит в холле, но ни на секунду не покинет больницу.
– Кейт, ты должна поесть, – терпеливо продолжалПитер. – Никому не будет лучше от того, что ты свалишься. На ближайший часты ему не понадобишься. Поезжай в нашу квартиру и полежи. Тебе позвонят, еслибудет нужно.
– Не говори ерунды, – упрямо сказала она с видомобиженного ребенка. – Я останусь с ним. И буду жить здесь до тех пор, покаему не перестанет грозить опасность.
По правде говоря, Питер ожидал подобной реакции.
– А я, пожалуй, съезжу домой и проверю, как таммальчики, – задумчиво произнес он, и Кэти кивнула. Меньше всего в данныймомент ее интересовали дети. – Я успокою их, а потом вернусь сюда, –говорил он, на ходу продумывая план действий, а Кейт кивала головой, каккитайский болванчик. – Ты без меня справишься? – ласково спросил он,но она едва взглянула на него. Его жена отрешенно глядела в окно, словноброшенная всем миром. Она не могла представить себе жизнь без своего отца. Втечение первых двадцати лет своего существования он заменял ей весь мир. А вследующие двадцать стал одним из самых важных людей в ее жизни. Питер считал,что Фрэнк был для нее своего рода предметом любви или даже страсти, чтобы несказать – патологией, и хотя он никогда не упрекал ее в этом, Кейт, казалось,любила отца больше, чем собственных детей. – Все будет в порядке, –мягко заверил ее он, но Кэти только расплакалась и покачала головой. Питерпонял, что не в состоянии ей помочь. Кейт хотелось только одного – быть сосвоим папой.
