— Скажи мне, мужчина. Что ты видишь?
— Тебя, — ответил он благоговейно. — Ты прекрасна.
Ох, нет. Пол, умоляю, не надо!
— Иди ко мне.
Движение слева от меня, и боковым зрением я засекла Пола, скорее, тень его фигуры.
— Твои глаза, губы… вся ты…
Еще шаг, и теперь я его увидела. На лице Пола блуждала улыбка.
Голос Пола из моего сна:
«Все бесполезно, если ты не разрешаешь мне тебя спасти».
Вперед, спасай же меня! Клянусь, я не стану возражать.
И еще шаг. Пол был так близко от меня, что я попыталась до него дотронуться, но мои руки были стянуты, и Пол прошел мимо. Руки безвольно висят. Безоружный.
Пистолет. Где же его пушка? Всемогущие небеса, как он собирался меня спасать без оружия?
— Пол. — Мой голос был как едва слышный хрип. Я надорвала связки.
Он замер на месте.
Пытаясь поймать его взгляд, я направила на него мысленный посыл, прекрасно зная, что он не сможет меня услышать. Пожалуйста, любимый. Ты сильнее этого чучела.
Его руки сжались в кулаки. На лбу выступил пот.
Да, борись с нею! Ты не игрушка из живой плоти. Ты мой мужчина. Я люблю тебя. Врежь ей.
Он стиснул зубы так, что заиграли желваки. Он шагнул назад, сопротивляясь могучей силе, побуждающей его идти вперед. Его плечи дрожали. На шее вздулась жила.
Нимфа захихикала. Грудной, обольстительный смех.
— У меня так давно не было сильного мужчины! Каким наслаждением будет почувствовать тебя всей кожей.
Снова воздушный поцелуй. Нет!
Мой обезумевший взгляд метался по сторонам в поисках чего-нибудь, что поможет мне освободиться. Я должна помочь Полу, увести его отсюда, пока она не пустила в него корни. Но я была в плену, привязана к дереву, беспомощные руки, пригвожденные к дубу ладони. Ноги свободны, но что…
И вдруг, наполовину скрытое в земле, у самых моих ног что-то заблестело. Спасение! Дровяной топорик из нашей хижины.
Собрав последние силы, я замахнулась правой ногой, морщась от боли, и ударила по плоскости лезвия топора. Этого было достаточно, чтобы вырвать его из земляных ножен. Взлетев, топорик упал на ковер из листьев, как раз посередине между мною и Полом.
Гамадриада отскочила, уставясь на топорик так, словно его сверкающее лезвие превратилось в смертельно ядовитую змею. Когда она снова взглянула на Пола, ее глаза были подернуты дымкой отчаяния. Да, она испугалась! Давай же, Пол, хватай топор!
— Не трогай. Не замечай его. Лучше взгляни на меня, мужчина.
Пол посмотрел на нимфу и улыбнулся. Оцепенение прошло. Без сомнения, на его губах играла голодная улыбка. Хищная. Страстная.
— Что ты видишь, когда смотришь на меня?
— Ты прекрасна. Ты сильна.
— Да, человек.
Она прихорашивалась, явно обрадованная. А я совсем пала духом.
— Ты богиня, — сказал Пол. — И все же куда тебе до бывшего суккуба!
Я видела изумление в ее глазах, как раз перед тем, как Пол схватил дровяной топорик и обеими руками занес его над головой:
— Отпусти ее!
Она залопотала:
— Ты посмеешь?
Вместо ответа Пол развернулся и замахнулся на березу слева от себя. С мягким, сочным чмоканьем лезвие ушло в ствол. Завизжав так, что содрогнулось небо, гамадриада согнулась пополам, схватившись за живот.
Ее вопль вызвал у меня усмешку. Что за приятная мелодия. Я бы станцевала. Сорвала бы с себя одежду и скакала бы, как дикая лошадь, празднуя ее агонию. Однако не значит ли это, что я очень дурная женщина, если радуюсь страданиям другого существа?
Да ладно — она сама начала. Я всего-навсего хотела устроить романтический уик-энд вдвоем. А она вознамерилась превратить мое домашнее порно в садистский фильм.
Она кричала, а мои путы мало-помалу спадали — но еще недостаточно, чтобы я могла вырваться на свободу. Врежь ей еще, любимый! Искупайся в ее крови.
Ладно, я немного кровожадна. Поросшая листьями сучка высосала из меня столько крови, что твой вампир-любитель.
Пол вырвал топорик из березового ствола, и нимфа застонала. Ха! Вот тебе, зеленое страшилище. Надеюсь, этот удар пришелся и по твоему черепу.
Она зашипела и взмахнула рукой, собираясь ударить. Пол снова занес топор, на этот раз вонзив его в дерево справа. Брызнула кора, и гамадриада пронзительно закричала, сжимая ладонями голову, словно из нее потекли мозги.
Плющ, который душил меня, как удав, свалился с бедер! Зарычав, я вцепилась в свои путы, рвала, тянула, чуть не вывихнув плечи. Свобода была близка, очень близка, но руки все еще были связаны. Вот сука! Я превратила бы ее в перегной, будь я свободна. Да еще если бы не чувствовала себя так, словно по мне проехался большегрузный трейлер.
Стоило мне представить, как я рву ее в клочья, и огненные сполохи боли в моей голове погасли, осыпались пеплом. Кожа на голове отчаянно зачесалась, и тепло бальзамом разлилось по спине и шее. Сила позитивного мышления. Представив, как я вырываю гамадриаду с корнем, словно зеленое растение, и бросаю в кипящий котел, к прочим картофелинам-морковкам, я снова стала брыкаться — слишком энергично. Раскаленная стрела боли ударила меня меж лопаток, и я осела, привалившись спиной к дубу, хватая ртом воздух. Когда же прекратится эта боль?
Никогда больше не допущу, чтобы меня брали в плен.
Пол снова взял топорик на изготовку. Но на этот раз нимфа была начеку — как только лезвие вышло наружу, она выбросила вперед руки.
— Пол! — заорала я. Мой голос обрел былую чистоту и силу. Никакого хрипа. — Берегись!
Он обернулся в тот момент, когда земля под ногами содрогнулась. Надо отдать ему должное — он лишь самую малость испугался, когда из земли вырвались две гигантские плети. Он вытаращил глаза, раскрыл рот, но не дрогнул. Шипя, плющ вставал из-под земли, пуская слюну и скрежеща чудовищными зубами.
Пол стоял неподвижно целых два долгих, очень долгих мгновения, не в силах отвести взгляда от раскачивающейся луковицеобразной головы. Потом, зло прищурившись, высоко поднял топор и занес над правым плечом, как игрок в бейсбол, дожидающийся правильной подачи.
Обе лианы бросились вперед, оскалив зубы. Тогда Пол рубанул, дико крича. Глухой стук, и крик внезапно оборвался — одна из зеленых голов мячиком покатилась по земле, в то время как длинное туловище обрушилось безобразной кучей.
Зато второй плющ встал на дыбы и пошел в атаку, метя в лицо Полу. Увернувшись от щелкающей зубами пасти, он нанес удар топором и перерубил плющ. Увернулся от падающей лианы, описал в воздухе широкий круг топором и с размаху вонзил его в ствол березы. Глухой звук поплыл в воздухе, и га-мадриада снова закричала.
