Я сделала умственное усилие, даже помахала рукой, как собаке, — «Ко мне!» Иди сюда, топор. Иди к Джесси. Давай порежем-порубим этот растительный переросток! Сделаем из него овощной салат к мясу.
Топор не шелохнулся.
Черт, черт, черт! Совсем нет чувства юмора.
— Умно, — сказала гамадриада. Она подняла руку, и я могла наблюдать, как из руки растет деревянный топор. Он выглядел неприлично острым! — Да, ты промазала мимо мишени. А теперь я покажу тебе, как это делается.
Глава 11
Гамадриада подняла руку-топор, готовясь нанести удар.
— Заткнись.
«Не то — что? Убьешь меня?» Клянусь спасением. Я набрала полную грудь воздуха и завизжала так, словно от этого зависела моя жизнь. Режиссеры фильмов ужасов отдали бы кучу денег за такой вопль. Баньши обзавидовались бы.
Да только не нимфа-дерево. Напротив, она замахнулась топором.
Удар.
Отчаяние придало мне сил. Я мотнула головой влево и вниз и закричала еще громче, потому что кожу на голове опалило огнем.
Прикусив губу, я заставила себя заткнуться, несмотря на адскую боль. Голову как будто засунули в мясорубку. У меня слишком мало сил, чтобы тратить их на вопли, лучше постараться найти путь к спасению. Однако хотя мой рот был закрыт, крики не прекратились. Крики ярости и горя — они заполнили собой лес.
Но кричала не я.
В моих ушах и в моем мозгу звенел голос гамадриады. Протянув дрожащую руку поверх моей головы, она трогала дерево — гладила его успокаивающе, любовно. По ее лицу струились слезы, кожа стала мокрой. По лезвию руки-топора шли бурые потеки: кора и древесный сок, запекшиеся пополам с грязью.
Что я могла поделать? Я была слишком напугана и совсем обессилела. Похоже, мне в самом деле конец, поэтому какая разница, если я действительно ее ранила? С безумной улыбкой я сказала:
— Кажется, не я одна мажу мимо мишени.
— Демон, — зашипела она, и мы скрестили наши взгляды. — Ты будешь страдать, прежде чем я позволю тебе умереть.
Ветви-лианы, которые держали мои руки, напряглись, и я закричала, захрипела, потому что мне показалось — плечи вот-вот вылетят из суставов. Сквозь кровавую дымку боли я попыталась еще раз собрать в себе остатки силы. Схватить их, швырнуть прямо в нее, чтобы испепелить на месте. Превратить в головешки и мерзавку, и ее проклятый лес. Немного адского огня не помешает!
Но ничего не произошло, только новая боль разрывала мне плечи. Плохо. Очень плохо.
Перед глазами заплясали черные мотыльки. Мое тело агонизировало. Я кричала.
«Пол, мне так жаль».
Самое смешное — я услышала, что Пол меня зовет, так отчетливо, словно он рядом. Должно быть, сон, потому что я умирала, а Пол был где-то далеко, пущенный по ложному следу, в погоне за радугой, в попытке спасти мир, пока мое тело рвут на куски.
Хорошо, что его здесь нет, в конце концов. Не хочу, чтобы он видел меня такой.
— Нет, — вдруг подала голос гамадриада сквозь мои вопли.
Благослови мою душу… она, кажется, напугана не меньше моего. Стягивающие меня путы ослабли, и я от радости чуть не лишилась чувств.
— Нет! Уходи. Это тебя не касается.
— Еще как касается. Отпусти ее!
Слева от меня — голос Пола. Мой Пол. Он здесь. Ох, геенна, он здесь.
Я хотела сказать ему: «Беги, уноси отсюда ноги», — но мой севший голос уже не годился для разговоров. И если начистоту, я очень хотела, чтобы он меня спас! Сама спастись я уже не могла, а умирать, черт возьми, не хотелось до омерзения.
— Она меня ранила.
— Правильно, ведь она защищалась.
Жаль, я не могла его видеть, не могла ему улыбнуться, не могла коснуться рукой. Он держался вне поля зрения, Я проглотила стоящий в горле комок и застонала — глотка была сожжена. Нечестивый ад, на мне не оставалось живого места. Голова — сплошная отверстая рана, а плечи болели так, словно их сунули в кислоту.
— Я сказал — отпусти ее, живо!
Тварь улыбнулась, сверкнув щербатым ртом:
— Или — что? Думаешь, твой игрушечный пистолет может мне повредить?
— Счастлив узнать что-то полезное. Значит, в тебя уже стреляли раньше?
— Только попробуй, человек, и я разорву демона на куски.
Ничья.
Я знала Пола — он непременно совершит что-нибудь крайне героическое, но абсолютно глупое. Опустит пистолет, если она ему прикажет. Ведь я ее заложница. Зарубка на память: оказаться в беде чертовски неприятно; избегай подобных ситуаций во что бы то ни стало.
— Опусти оружие, парень.
— С радостью, но сначала отпусти ее.
— Я сказала — опусти оружие. — На ее лице зазмеилась игривая улыбка, глаза похотливо заблестели. — Или поднимай другое оружие, и я буду счастлива уступить.
Я глупо захлопала ресницами. Уж не ослышалась ли я? Неужели она заигрывает с Полом?
Она стала оглаживать свои груди, дразнить набухшие соски.
— Подумай, — мурлыкала она, гладя округлости живота. — Я — само сладострастие, живая сила матери-природы. Я сделаю так, что твое тело расцветет.
«Тебе не соблазнить моего мужчину, глупое растение!»
Она усмехнулась:
— Я даже разрешу тебе посмотреть.
Но Пол невозмутимо ответил:
— Меня не заводят растения-психопаты. Хватит болтать. Отпусти ее, немедленно. Или я стреляю.
Скажи ей все, любимый!
Гамадриада встала перед Полом, и темная завеса на миг закрыла ее лицо. Ухмылка превратилась в снисходительную улыбку, губы сложились трубочкой. Она послала ему воздушный поцелуй.
Меня накрыло могучей колдовской волной… Голова закружилась.
Дрейфуя в аромате роз, вина и дубовой коры, я во все глаза смотрела на гамадриаду, на прекрасное создание, вышедшее из дерева. Ее тело, совершенное до последнего изгиба; сочные губы, созданные для поцелуев. Мои соски набухли, натянув ткань блузки, плоть завибрировала…
…а потом волна миновала, оставив меня в глубокой растерянности.
Ничего себе.
Содрогнувшись, я зажмурила глаза. Отличная работа. И это при том, что ее чары были направлены не на меня.
Нет, не на меня. Ох, помоги мне… Пол не выдержал.
Стряхивая с себя колдовское наваждение, я открыла глаза и попыталась, насколько позволяли путы, сместиться влево. Тянула шею, чтобы увидеть Пола. Моя голова умоляла — лучше отрубите! Плечи застонали, когда я заставила их шевелиться. Я не увидела Пола. Зато услышала его прерывистое дыхание.
