Над летным полем висела мертвая тишина.
Поднявшись по ступенькам трапа, я вошла в «Боинг». И первый, кого я увидела, был «бармен» из Дансинг-холла.
– Пушку, – протянув руку, потребовал он.
Я отдала ему пистолет.
«Бармен» повел меня по проходу авиасалона. В салоне тоже висела мертвая тишина. Половина пассажиров была в шоке, другая половина – в обмороке.
Мы прошли в хвостовую часть лайнера. И как вы думаете, кто здесь сидел, закинув ногу на ногу и покуривая сигарету?..
Капитан Чмонин!
То, что мадам Смерть – это капитан Чмонин, я догадалась, когда он позвонил мне второй раз. Впрочем, у меня и раньше были смутные подозрения на этот счет. А после второго звонка, проанализировав по дороге в аэропорт все факты, пришла к твердому убеждению – Чмонин и есть Смерть!
И, как видите, не ошиблась.
– Чмонин?! – воскликнула я с притворным удивлением.
– Нет, птичка-синичка, – ответил бандит. – Перед тобой мадам Смерть!
– Вы мадам Смерть?! – старательно таращила я глаза.
– Да, я мадам Смерть, – довольно посмеивался Чмонин.
– Ничего не понимаю. Вас же убили на уроке физики.
– Все было подстроено, птичка. – Он протянул руку. – Давай сюда картину.
Я отдала ему свернутое в трубочку полотно. Чмонин развернул его и удовлетворенно заулыбался.
– Чудненько… Курт, – обратился он к «бармену», – командуй на взлет.
«Бармен» достал из кармана миниатюрный передатчик.
– Взлетаем, братва, – сказал он в микрофон.
– Прошу, птичка, – галантно указал мне на кресло Чмонин. – Тебе придется составить нам компанию, пока я не сделаю анализ картины. Вдруг ты копию подсунула.
Через минуту самолет оторвался от земли и стал быстро набирать высоту. Я посмотрела в иллюминатор и увидела далеко внизу крохотные фигурки своих друзей. Теперь рассчитывать мне было не на кого. Только на себя.
Помимо Чмонина и Курта в отсеке находился еще один террорист, увешанный гранатами, словно новогодняя елка – игрушками. Итого три бандита. Многовато, конечно. Но ничего не поделаешь.
Я приступила к выполнению своего плана.
– Чмонин, – сказала я с томным вздохом, – когда я прочитала в газете о вашей смерти, я думала, мое сердце разорвется от горя…
– Ты чего несешь, птичка? – подозрительно смотрел Чмонин.
– Да, да, милый, – продолжала я ангельским голосом, – я люблю вас. Вы мой идеал мужчины.
Бандит недоверчиво скривил губы.
– Так я тебе и поверил.
– Хотите я на деле докажу свою любовь?! Хотите?!
– Хочу!
– Прикажите привести Воробьева. И вы увидите всю силу моей любви.
– Приведи мальчишку, Курт, – распорядился Чмонин.
«Бармен» привел связанного по рукам Володьку.
– Мухина, – с досадой закричал Воробей, – зачем ты пришла?! Я же предупреждал, что этот гад тебя обманет!..
– Он не гад, Володя, – продолжала я играть, – капитан Чмонин самый светлый и прекрасный человек на свете. Он герой нашего времени.
– Чего, чего?.. – обалдел Воробей.
Я повернулась к Чмонину:
– Дорогой, хочешь из любви к тебе я застрелю этого пацана?!
Бандит визгливо расхохотался:
– Валяй, птичка! – Он сделал знак сообщникам. Курт встал справа от меня; другой террорист – слева. Оба целились в меня из своих автоматов.
– Держи, Мухина. – Чмонин протянул пистолет.
– А можно мне из своего? – с замиранием сердца спросила я. – Из своего я лучше стреляю.
Сейчас был самый скользкий момент моего плана. Если Чмонин не согласится, придется на ходу менять весь план.
Но Чмонин согласился.
– Курт, отдай девчонке пушку, – приказал он.
«Бармен» отдал мне пистолет. Володька растерянно моргал, не зная, что и думать.
Я щелкнула предохранителем.
– Мухина… – выдохнул Воробей.
– Гуд бай, май френд… – Я нажала на спусковой крючок.
БАХ-БАХ-БАХ!.. – загремели выстрелы. И в Володьку полетели растворимые пули.
В этом и состоял мой рискованный план.
Сначала – огорошить! Затем – ошарашить!
Огорошила я Чмонина тем, что призналась ему в любви. Ну а ошарашила – своей залихватской стрельбой, разрядив в Воробья чуть ли не всю обойму.
Террористы на секунду остолбенели. Этой секунды мне было вполне достаточно.
БАХ! – выстрелила я в Чмонина.
БАХ! – в Курта.
БАХ! – в третьего бандита.
И как раз уложилась в одну секунду.
Я выскочила в салон. Ко мне тут же подбежали два пассажира.
– Ви ест наш дрюг? – спросил один из них на ломаном русском.
– Да, да! Скажите, в кабине пилотов еще много террористов?
– Ту, – сказал второй иностранец. – Понимайн?
– То есть два? – показала я ему два пальца.
– Ее, ее. Уан бой энд уан гел.
Один мужчина и одна женщина. Ясно! Я бросилась по проходу к кабине. Дверь, конечно же, была заперта. Я что есть силы забарабанила в нее ногой.
– Кто? – раздался мужской голос.
– Открывай! – ловко сымитировала я писклявый голос Чмонина.
Дверь приоткрылась. БАХ-БАХ!.. – выстрелила я в бандита. Он упал. Я влетела в кабину. В кресле командира лайнера сидела «официантка» из Дансинг-холла. Она управляла самолетом.
Стремительно вскочив, «официантка» кинулась на меня. Щелк — щелкнул мой пистолет. Черт! Растворимые патроны кончились.
Я с ходу применила прием карате.
Но террористка тоже оказалась каратисткой. Она блокировала удар.
Тогда я применила прием дзюдо.
Но террористка оказалась еще и дзюдоисткой, применив, в свою очередь, контрприем…
Неизвестно, чем бы наша борьба закончилась, если б самолет, оставшись без управления, не стал делать «бочку». Мы с «официанткой» полетели на пол. Она стукнулась головой о кресло и потеряла сознание.
Самолет, сделав «бочку», начал делать «тройной тулуп» (или как это в авиации называется?). Из салона послышались испуганные крики пассажиров.
Я плюхнулась в кресло пилота. От обилия приборов и рычагов у меня запестрело в глазах. На что нажимать?.. Чего вертеть?..
Лайнер между тем уходил в штопор. Проще говоря, стал падать.
Крики в салоне перешли в отчаянные вопли.
