Сегодня бабушка сказала, что ты знаешь, почему ты умерла. Она говорит, что Бог позаботился о тебе, сделал так, чтобы с тобой не случилось слишком плохого. Она сказала, что когда-нибудь я все пойму. Хочу, чтобы так и было.
Я тебя люблю.
Натан».Мы с Рейчел были совсем маленькими, когда я нашел на тумбочке у отцовской кровати мятый клочок бумаги, на котором были написаны от руки строки из Библии: «…Ибо только Я знаю намерения, какие имею о вас… намерения во благо, а не на зло, чтобы дать вам будущность и надежду»[15]. Я не раз перечитал эти слова, но так ничего и не понял. Тогда я показал мятый клочок бумаги бабушке, она посмотрела на него и притихла.
– Положи на место, туда, где взял. Эти слова поддерживают твоего папу в горе.
Я направился в отцовскую спальню, но на полпути обернулся и сказал:
– Я не понимаю, что значат эти слова.
Бабушка взяла меня за руку и отвела в отцовскую спальню. Там она сама положила странный клочок бумаги на стопку книг, которые папа хранил на тумбочке рядом с постелью. Потом села на кровать и поставила меня перед собой.
– Твой отец положил этот листок рядом с собой как напоминание о том, что наша жизнь – нечто большее, чего мы разглядеть не в силах. Мы видим лишь то, что прямо перед нами.
Я еще раз прочел странные слова.
– Все равно не понимаю.
Бабушка обняла меня.
– Наверное, если бы у твоего папы не осталось надежды, ему было бы слишком тяжело жить дальше.
Я в замешательстве смотрел на нее.
– Он никогда не поймет, почему твоя мама оставила нас. Никто из нас никогда этого не поймет. Но она – знает.
Я посмотрел бабушке в глаза.
– Как только твоя мама ступила в рай, она увидела всю свою жизнь, как огромное полотно, и я точно знаю, что, увидев это, она принялась крутить колесо, стоять на голове и делать все, что вы с ней вытворяли у нас на заднем дворе.
Я снова прочел слова, написанные отцовской рукой.
– Как эти строчки помогают папе?
Бабушка вздохнула и усадила меня рядом.
– Если бы твой отец не верил в это, он сошел бы с ума.
Я посмотрел на листок бумаги.
– Мама была хорошей, правда?
– Самой лучшей на свете, Натан.
– Тогда почему она заболела и умерла?
Бабушка крепко сжала губы.
– Потому что она была человеком, – прошептала бабушка. – Другой причины нет.
Она встала и поманила меня за собой.
– Идем, покажи мне, как ты умеешь крутить колесо и стоять на голове.
Мы выбежали на задний двор, и бабушка восхищенно ахала, пока я вертелся на траве, ненадолго выбросив из головы мысли о маме.
Рейчел взяла еще один листок и рассмеялась. Письмо было написано цветными карандашами на бумажном пакете.
«Дарагая мамочка!
Натан мне болше не нравицца. Пришли мне, прошу, из рая новава братика. А если нет братика, то сабаку. Даже лушше.
Любю тибя.
Рейчел».Я выхватил у сестры странное письмо и прочел.
– Когда ты это написала?
– В прошлом году! – расхохоталась Рейчел.
Праздники были в самом разгаре, врачи и медсестры уходили в отпуск, доверяя студентам все больше обязанностей. Мы принимали больше пациентов, чем обычно. Некоторые студенты даже вызывались украшать целые этажи больницы к Рождеству, чтобы отдохнуть. Сегодня и мне велели поучаствовать и указали «мой» этаж. Я был только рад ненадолго вырваться из неотложки. Как правило, я забывал о приближающемся Рождестве и перед самым праздником рыскал по магазинам в поисках подарков, однако в этом году все воспринималось иначе. Не помню, когда я в последний раз так ждал Рождества. Наверное, когда мама была еще жива.
Я открыл коробки с мишурой и гирляндами и помог Денизе и Клаудии украсить сестринский пост в детском отделении. Я даже повесил над столом витые лампочки-сосульки.
