Женщина в красном однажды жила,Она незнакомца в постель позвала.Пальцы дрожали над клавиатурой, с монитора смотрело мое отражение. Бледное лицо. Красный свитер. Колючий. Я опустила взгляд. Совпадение? Или автор видел меня перед тем, как писал?
Я представила, как у моего дома стоит человек, вглядывается внутрь сквозь стеклянные двери. Лампа мягко освещает гостиную и кухню янтарным светом. Человек рассматривает коридор, открытую дверь спальни, черноту за ее порогом. Видит две пары небрежно сброшенных туфель. Темные джинсы Кайла.
Я представила Дейвиса Кобба под своим окном, как он наблюдает за нами.
Наглость.
Кобб вел себя слишком нагло. Лезет на рожон даже сейчас.
Я переслала сообщение Кайлу, сделала приписку:
Ты хотел почитать письма. Вот, пожалуйста. Первое пришло. Кстати, говорят, Кобб возвращается в школу.
Я не стала комментировать письмо, содержащийся в нем намек. Пусть Кайл делает выводы сам.
Кобб наблюдал за моим домом.
Мысль была пугающей до дрожи, хотя… Что еще известно Коббу? Например, кто такая Эмми? Видел ли он ее? Я переслала письмо на свою личную почту и впервые подумала – может, ответить?
Митч перехватил меня у выхода, кивком позвал к себе в кабинет.
– Закрой двери, – попросил с меланхоличным видом.
– Я уже в курсе, – сообщила я, и лицо у Митча вытянулось.
Однако он тут же вновь стал привычно спокоен.
– Хорошо, я рад. Ты справишься? Если чего-нибудь хочешь – поговорить, например, или…
– Я тебе обязательно скажу, если что, – заверила я.
Митч смотрел мне вслед с легким разочарованием. Словно уже видел, как я неуклонно двигаюсь к собственной гибели.
* * *
Телефон зазвонил, едва я подъехала к дому. На экране высветилось имя сестры. Я нахмурилась – что-то с мамой? Мы не разговаривали с воскресенья.
– Алло? – Я поднялась на крыльцо с ключами в руках.
– Ты устраиваешься на новую работу, Лия?
– На новую… Что? Нет. – Я вошла в дом, заперла за собой раздвижные двери.
– Мама тоже так сказала, но я решила сама у тебя узнать.
– Почему?
Ответ я уже знала.
– Мне на электронную почту пришел запрос насчет тебя. Я дико удивилась – с какой стати ко мне обращаются за рекомендацией?! – Но там такие вопросы, не характерные при устройстве на работу. Это скорее… уточнение информации. Знаешь, когда тщательно изучают кандидата? Проверяют все факты из его резюме… – Ребекка помолчала, потом добавила: – В чем дело? Это законно?
– Законно. – Я оставила сумку у дверей.
– Лия, так кому ты понадобилась, черт возьми?!
Я провела пальцами по шее сзади, ощутила холодный пот, заставила себя сесть, успокоиться.
– Не знаю. Полиции, видимо.
Или кому-то, нанятому полицией. Проверка всех моих данных.
– Кому?!
– Заполни форму и отошли, ладно? – Я облокотилась о кухонный стол, уткнула голову в ладони, вдохнула запах дерева и полироли. – Все хорошо. Просто заполни. Они хотят убедиться, что я – действительно я, что говорю о себе правду.
– А кем ты еще можешь быть, господи?! – Ребекка, наверное, считала меня незаметной серой мышкой, на которой никто не задерживает взгляда.
– Долго рассказывать. Помнишь Эмми? Я тебе о ней говорила?
– Нет. По словам мамы, ты сейчас снимаешь дом вместе с этой Эмми. Какая-то знакомая со времен колледжа? Да?
– Да. После колледжа я недолго жила у нее, и теперь мы тоже вместе. Только она, блин, пропала, и о ней нет сведений ни в одном документе! Ни в одном.
Ребекка молчала. Я мысленно видела, как она перекладывает телефон из одной руки в другую, как перебрасывает через плечо волосы, смотрит на ожидающего больного, поднимает палец – мол, минуточку.
– Не понимаю, при чем тут полиция и ты, Лия.
Я застонала.
– Ну… В общем, я сообщила об исчезновении Эмми, а ее парня – с которым она, по моим словам, встречалась, – вдруг нашли мертвым. В ее машине. То есть в какой-то машине. – Я издала смешок, получилось карканье. Кашлянула. – В машине, на которой Эмми ездила, но которая ни на кого не зарегистрирована.
Ребекка понизила голос:
– У тебя неприятности, Лия?
– Нет. – Я подумала. – Не знаю. Не говори маме. Только не говори маме. Пожалуйста, Ребекка. Заполни форму, ладно? Ответь на вопросы, и все будет хорошо.
Я нажала «отбой», не дожидаясь возражений. Она перезвонила, но я не ответила. Сработала голосовая почта.
* * *
Его довольно скорое появление меня не удивило. Я уже знала, что он позвонил Кэссиди из бостонской полиции, поговорил с Ноем, добрался до Ребекки. Удивило другое: Кайл приехал один. Видимо, мое электронное письмо повлияло. Он оглядел меня с ног до головы, задержался глазами на красном свитере. Я вновь увидела слова: «Женщина в красном однажды жила»…
Я распахнула двери, театрально поклонилась, приглашая гостя войти.
– Ну что? – спросила, когда он застыл посреди комнаты и уставился на меня. – Все выпытали?
Кайл нахмурился.
– Спрошу по-другому. Выпытали ли вы, детектив, нужные сведения у моей сестры и моих прежних коллег?
Он снял пиджак; сел с видом глубоко уязвленного человека. Сказал, тщательно выбирая слова:
– Ты не говорила, что была журналистом. – Посмотрел так, словно увидел меня впервые.
Вот и началось. Он вдруг понял, что совсем не знает стоящую перед ним девушку.
– Я больше не журналист. А чем занимался до переезда сюда ты? Я и не подозревала, что наши отношения зашли так далеко.
Кайл покачал головой:
– Ты это скрывала.
– Хотела начать все с нуля, – сказала я. Не соврала.
– Тебя вынудили.
Правда, которая стала оружием.
Я стояла в другом конце комнаты. Кайл поднял глаза, посмотрел на меня. Во взгляде читалось: «Ну что же ты, опровергни!»
Я стиснула зубы. Не опровергла.
– Кто тебе сказал?
Ной меня не выдал бы, иначе утопил бы и себя, и газету. Кэссиди толком ничего не знал. Знал лишь, что были какие-то слухи о клевете, но они затихли. Университет хотел похоронить эту историю не меньше, чем мы.
