Таким образом, Тайная канцелярия считала важным и никому не могущим быть поверенным — даже такому высокому чиновнику, как генерал-фискал, — секрет производства по делам о государственных преступлениях. Эти дела вполне определенно стали облекаться особой таинственностью; так к концу деятельности петровской Тайной канцелярии выкристаллизовалась тенденция, которая в течение XVIII века лежала в основе всякого учреждения, ведающего государственные преступления, ставя это учреждение до некоторой степени выше и вне всего общего строя других учреждений.
В мае 1726 года Толстому, чье влияние при дворе сильно возросло, наконец удалось сбросить с себя эту «тягость» Тайной канцелярии — указом императрицы от 28-го числа она была присоединена к Преображенской канцелярии.
«Указ тайному действительному советнику господину графу Толстому.
Понеже Тайная Канцелярия блаженная и высокославная памяти при Его Императорском Величестве нашем вселюбезнейшем супруге и государе в прошлом 1718 году учинена была на время для случившихся тогда чрезвычайных тайных розыскных дел и хотя тому подобные дела и ныне случаются, однако не такие важные, и больше бывают такие дела у тайного действительного советника господина князя Ромодановского, того для по получении сего нашего указа вышеупомянутую тайную канцелярию, которая и ныне еще в вашем ведении, с делами и с приказными служителями отдайте в ведение помянутому тайному действительному советнику князю Ромодановскому. У подлинного Ее Императорского Величества Именного указа подписано собственною Ее Величества рукою так: “Екатерина”».
Такая запись появилась в указной книге Тайной канцелярии с припиской внизу: «…подан 30-го дня мая 1726 году». Протокол же последнего до нас дошедшего дела по Тайной канцелярии помечен 29 мая. Следовательно, можно утверждать, что в первых числах июня 1726 года деятельность Тайной канцелярии заканчивается. Если же принять во внимание, что доклад о полной, окончательной ликвидации всех оставшихся дел был уже 17 июня утвержден императрицей, то можно полагать, что к 1 июля 1726 года Тайная канцелярия и фактически, и юридически перестала существовать.
Остановимся немного подробнее на указе от 28 мая. Он дан был на имя Толстого, могущество которого в это время как раз было в зените; поэтому, кажется, возможно допустить, что этот указ был сочинен самим Толстым. Если принять эту возможность, то отсюда можно сделать некоторые выводы: во-первых, что Тайная канцелярия учреждалась «на время», как далее в указе объяснено, «для случившихся тогда чрезвычайных тайных розыскных дел»; во-вторых, если теперь Тайная канцелярия теряет свой raison d'être[110], то именно в силу того, что «хотя тому подобные дела и ныне случаются, однако не так важные». Таким образом, в понимании человека, стоявшего во главе Тайной канцелярии с самого ее основания и до ее уничтожения, учреждение это возникло и существовало как временная мера — и не более. То есть Толстому Тайная канцелярия еще не казалась нормальным государственным (и необходимым!) учреждением с неограниченными в известном отношении полномочиями, каким немного лет спустя стала Канцелярия тайных розыскных дел в руках старого сотрудника Толстого — «от гвардии майора» Ушакова.
Мы уже упомянули, что в середине июня 1726 года императрице был представлен доклад о распределении всех дел Тайной канцелярии — вершеных и невершеных. По резолюциям Екатерины на этом докладе дела были распределены следующим образом. Во-первых, дела примыкающие к делу царевича — дело суздальское и кикинское, уже, конечно, вершенные, — велено было «запечатать печатьми» всех министров, а также «нашей кабинетной печатью» и отдать «в архив в коллегию иностранную». Во-вторых, «секретные дела разные», которые уже исследованы и решены, отослать, «також запечатав… в архив в иностранную коллегию с реестром»; некое «особливо решенное дело» о синодском секретаре Герасиме Семенове велено было, «осмотря, сжечь».
В-третьих, дело ревельское адмиралтейское было приказано отправить в Адмиралтейство; дело же об астраханском обер-коменданте Чирикове приказано отослать в Военную коллегию.
Невершеных дел оставалось в Тайной канцелярии к тому моменту только одно — секретное дело о бывшем архимандрите Федосе; да еще, по-видимому, на подозрении находились сочинения архимандрита Кондоидия[111] «о доходах церковных». Было поведено дело Федоса «отослать» к Ромодановскому, а «листы сочинения Кондоидиева прислать в Кабинет». Кроме всего этого не были завершены окончательно производством 12 дел «интересных и по прошениям», которые было велено передать частью в Сенат, частью в Ревизион-контору. Таким образом, нетрудно понять, что в наследство Преображенскому приказу от Тайной канцелярии остался только один обрывок одного дела о Федосе — и больше решительно ничего.
Этот факт, как и весь ход ликвидации дел Тайной канцелярии, свидетельствует, что фактически произошла не передача учреждения из ведения одного начальника, Толстого, в ведение другого начальника, Ромодановского, как то можно было ожидать согласно указу, а произошло полное упразднение Тайной канцелярии как учреждения. Это подтверждается и тем, как были решены имущественные дела. Наличные деньги, оставшиеся в Тайной канцелярии, было велено прислать в Кабинет; лавки Кикина в Москве, которые были в заведывании Тайной канцелярии, должны были быть проданы «с торгу охочим людям», а деньги, вырученные от продажи, также присланы в Кабинет. А 19 сентября 1726 года Кабинет распорядился, чтобы все движимое и денежное имущество Тайной канцелярии передать Соляной конторе, петербургской и московской, о чем и были посланы соответствующие указы. 12 сентября того же года рек-рутная канцелярия (о связи которой с Тайной канцелярией мы говорили ранее) была по указу императрицы «со служителями сообщена в военную коллегию». И оттого же 12 сентября находим в делах Кабинета «доношение» из Тайной канцелярии о том, что дела «положены обще в один сундук ради указного запечатания и для постановления в Архив Иностранной Коллегии и ныне имеются в том Архиве». Ликвидация, видимо, шла с достаточной быстротой.
Просмотр делопроизводства Преображенского приказа за время, непосредственно следующее после передачи (как мы видели, чрезвычайно условно понятой) дел Тайной канцелярии, убеждает в полной незаметности этой передачи для существования приказа. Сколько можно было проследить по делопроизводству, решительно нигде и никаких следов нельзя уловить, чтобы с конца 1726 года к Преображенскому приказу было присоединено какое-либо новое учреждение. Значит, и с этой стороны получается полное подкрепление уже высказанной мысли, что Тайная канцелярия была полностью упразднена; и если говорить о какой-либо передаче ее в ведение Ромодановского, то можно только говорить о передаче ее компетенции и правомочий.
Глава десятая.
Переходное время и возрождение Тайной канцелярии
I
Итак, в мае 1726 года петровская Тайная канцелярия закончила свое существование, формально будучи присоединена к Преображенскому приказу, а фактически совершенно уничтожена. Огныне все дела по первым двум пунктам передавались в исключительное ведение Преображенской канцелярии. Можно было бы полагать, что Преображенская канцелярия, почерпнув сил в таком новом влиятельном положении, займет, возродившись, прочное и высокое место среди других государственных учреждений России того времени. Однако этого не случилось: к 1726 году и князь Ромодановский, и канцелярия его ведения уже начали клониться к упадку. Ромодановский, тогда больной и слабый человек, постоянно живший в Москве, вышел уже из круга тех лиц, которые держали в своих руках управление государством; политические события, связанные со смертью Петра, выдвинули на первый план других людей, немедленно ревниво взявших в свои руки в лице Верховного тайного совета управление Россией, людей, которым Ромодановский был чужд и не нужен. Находившаяся в Москве Преображенская канцелярия с ее все-таки разнохарактерными функциями не могла уже удовлетворять насущным, жгучим потребностям Петербурга, и если ей можно было поручать дела, то только «не такие важные», о которых говорит указ от 28 мая 1726 года. При таком положении дела Преображенская канцелярия, естественно, остается на заднем плане и продолжает постепенно терять значение, а князь Ромодановский, все менее способный к личному вмешательству в этот процесс, уже никак не может остановить этот процесс.
